Не то чтобы ее страшила мысль о подчинении или она не уверена в своих чувствах к Найджелу. Но только после того, как они отстоят службу в сельской церкви и произнесут свои обеты, он узнает, что он — ее единственный и ее белое платье что-то да значит.
Ее раздумья были внезапно прерваны, когда открылась дверь. Элен поспешно вскочила на ноги; перед ней стояла высокая, стройная, длинноногая блондинка в красивом черном костюме. Она приветствовала Элен официальной улыбкой и окинула ее слегка пренебрежительным взглядом.
— Мисс Фрейн? Пройдите, пожалуйста, со мной. Члены комиссии вас ждут.
— А я жду членов комиссии, — холодно парировала Элен.
В конце длинного и узкого коридора блондинка распахнула перед ней дверь.
— Мисс Фрейн, — объявила она и отступила, пропуская Элен вперед.
Тверже, подумала Элен. Ты железная. Семь человек, стоявшие вдоль длинного стола, поздоровались легким наклоном головы.
— Пожалуйста, мисс Фрейн, присаживайтесь, не волнуйтесь, — произнес высокий, скандинавского типа бородач, очевидно председатель комиссии.
Элен опустилась на высокий стальной, обитый кожей стул; члены комиссии заняли свои места за столом. Они похожи на клонов, подумала она: все в аккуратных темных костюмах, строгих галстуках, все сидят очень прямо. Кроме одного, вдруг заметила Элен. Этот человек, сидевший по правую руку от председателя, непринужденно развалился в кресле.
Он был моложе своих коллег — наверное, где-то около тридцати пяти — и выделялся всклокоченной гривой черных волос. Его смуглое лицо никто не назвал бы красивым. У него был нос, похожий на птичий клюв, тонкие, дерзкие губы, а глаза, темные и непроницаемые, словно ночь, изучали ее из-под густых ресниц.
В отличие от остальных членов комиссии, застегнутых на все пуговицы, этот человек выглядел так, как будто только что вскочил с постели и набросил на себя первое, что попалось под руку. Более того, узел его галстука был ослаблен, а воротник рубашки расстегнут. В общем, он выглядел как человек, который забрел на заседание с улицы по чистой случайности.
Но вот его губы слегка искривились, как будто он угадал, о чем думает Элен, и это его развлекло.
И тут впервые в жизни Элен осознала, что мужчине вовсе не обязательно быть красивым — в привычном смысле слова, — чтобы очаровывать и привлекать женщин.
— Не волнуйтесь, — сказал ей в этот момент председатель.
Усилием воли она переключила внимание на председателя, стараясь сосредоточиться на комплиментах, которые тот говорил ей за убедительность и ясность прошения о субсидии, равно как и за представленный дополнительный материал, призванный обосновать заявку.
Перед каждым из них, за исключением одного — ясно, кого именно, — лежали раскрытые папки. Бросив быстрый взгляд в его сторону, Элен обнаружила, что он рассеянно смотрит куда-то в пространство.
Хорошо бы его туда унесло, подумала она, переводя дыхание.
Он не отреагировал даже тогда, когда она достала видеокассету.
— Я надеюсь, эта запись позволит вам составить представление о том, как выглядел Монтигл в недавнем прошлом, — начала она. — В будущем я рассчитываю расширить спектр его функций; может быть, даже использовать дом для проведения свадеб.
Присутствующие выразили любезный интерес и одобрение, и Элен почувствовала себя несколько спокойнее. И тут же ощутила, что молодой человек снова пристально смотрит на нее; его взгляд изучает ее лицо, затем выпуклости грудей под тонкой блузкой. Она сделала над собой усилие, чтобы не подать виду, насколько смущена его интересом, но почувствовала, что ее выдает прильнувшая к щекам горячая кровь. Наконец, к ее облегчению, взгляд его темных глаз задержался на ее пальцах, крепко стиснувших край стола.
— Наверное, мадемуазель, вы и сами планируете выйти замуж в этом доме?
Низкий, звучный голос — довольно приятный, нельзя не признать. И превосходный английский, хотя в его речи ощущается французский акцент.
Трудно сказать, как он воспринял ту часть ее сообщения, в которой говорилось, что укрепленная часть Монтигла была выстроена в годы Столетней войны и там нередко останавливался Черный принц, самый грозный враг Франции.
Она вскинула подбородок, и ее карие глаза встретили его взгляд. Ей немедленно захотелось, чтобы они с Найджелом уже были официально обручены и чтобы у нее на пальце было кольцо.
— Да, мсье, — ответила Элен. — Возможно, я даже буду первой, — добавила она, испытав внезапный прилив смелости.
Разумеется, она не обсуждала этот вопрос с Найджелом, но у него не должно быть возражений. И это событие должно пройти безупречно, не говоря уже о необходимом резонансе.
— О, как романтично, — проговорил он и вновь погрузился в задумчивость.
Другие члены комиссии задали свои вопросы в быстром и энергичном стиле; они предложили Элен разъяснить или раскрыть некоторые пункты заявления. Было видно, что все они ознакомились с пакетом документов и, казалось, искренне заинтересовались.
Дверь открылась, высокая блондинка внесла кофе на подносе, на котором Элен с радостью заметила также минеральную воду. Собеседование стало для нее суровым испытанием, как она и ожидала, и у нее пересохло во рту.
Когда блондинка вышла, француз извлек из своей папки лист бумаги.
— Мадемуазель, это не первая ваша заявка на финансирование ремонта и обновления Монтигла. Здесь верно перечислены организации, в которые вы обращались ранее?
Элен закусила губу и просмотрела список.
— Да, верно.
— Но все ваши усилия не привели к успеху? — нажимал низкий голос.
— Да, — нехотя призналась Элен, почему-то вспыхнув.
— И как вы узнали о нас?
— Мне сообщила о вас по Интернету подруга. Она написала, что вам могут быть интересны проекты местного значения. Ну… я и подумала, что стоит попытаться.
— Потому что вы отчаялись. Не вопрос — утверждение.
— Да.
Элен вызывающе взглянула на француза. Ее восприятие происходящего внезапно обострилось. Могло показаться, что в комнате они только вдвоем и между ними идет борьба.
— На этом этапе я готова испытать любой возможный путь. Я не допущу, чтобы Монтигл остался без хозяина, и пойду на все, чтобы сохранить его.
Наступила пауза, после чего француз достал второй лист.
— Отчет застройщика, который вы приложили к вашей заявке, составлен двадцать лет назад.
— Да, — согласилась Элен. — Я решила, что рекомендации, высказанные тогда, все еще могут быть в силе. Хотя цены, конечно, выросли.
— Двадцать лет — долгий срок, мадемуазель. Почему ваши родные, имея на руках такой отчет, не произвели тогда же необходимые работы?
