Телефон дяди зазвонил, и он хмуро смотрел на дисплей несколько секунд, а затем взял трубку.
— Слушаю. — В одно мгновение его руки задрожали, а бокал с виски направился на столик. Дядя вскочил с кресла, и быстрым шагом направился в кабинет. С одной стороны, я не обратила внимания на его уход. Дэвиду часто звонили по поводу компании, и я никогда не вдавалась в подробности. Я хотела стать врачом, как мама. Но с другой, с таким выражение его лица я видела впервые, на нём смешались гнев, удивление и страх. С того дня дядя становился всё более странным. Много кричал, нервничал, и стал словно пугливым. Это всё больше и больше бросалось в глаза, а когда я случайно услышала его разговор в кабинете, то поняла. ОН жив! Ни черта он не сдох много лет назад. Дядя меня обманул, или это его обманул кто-то.
— Ты уверен, что это он?
— Да. — Это отвечал его помощник, стоявший сейчас в кабинете, напротив дяди. На стол упала стопка фотографий, и Дэвид со злостью швырнул её в сторону.
— Его нужно убрать. Как можно быстрее.
— На данный момент это невозможно.
— Почему? — Он словно взревел эти слова, трясущейся рукой ударив по столешнице.
— Он пропал. Или понял, что за ним следят, или что-то случилось. Просто исчез в один миг, и концы в воду.
— Что по поводу окружения?
— Родственников нет. Ни родителей, ни жены и детей. Друзей тоже не зафиксировано. Общается в основном с Артуром Холлом. Бывший сослуживец, ныне владелец… — Дядя перебил, не дав договорить своему помощнику.
— Я знаю кто это. Чужой. У него есть семья?
— Да. Сестра, и девушка. Они живут на острове возле Майами. К нему можно подобраться через них.
— Чужой не идиот. Его имя знают все в нужных кругах, и он ни за что, не подпустит опасность к своей семье. У нас на него кишка тонка.
В тот день, я поняла, что смогу отомстить. Смогу попрощаться со своими страхами, и наконец-то спать спокойно.
Толкнула дверь, и вошла в кабинет.
— Я могу. Кем угодно. Уборщицей, садовником, кухаркой, я всему научусь. Помоги мне дядя. Я отомщу, и мы забудем об этой твари.
* * *
Он кивком головы указал на выход своему помощнику. Обманчиво спокойный, но взгляд леденеет с каждой секундой всё больше. Я изучила его за эти двенадцать лет очень хорошо. Нет, дядя никогда не бил меня, не кричал, и не наказывал. Но от его тона хотелось забиться под кровать, и больше оттуда не вылазить. В эти моменты его глаза просто наливались ненавистью, которая плескалась через край его зрачков. Мне даже казалось иногда, будто он жалеет, что я выжила. Но затем он возвращался к себе прежнему, был вежлив и терпелив. Особой любви я к себе не замечала, но и ненависти тоже не было. Я относилась к нему примерно так же. Ни тепла, ни холода. Полное безразличие. Мы сосуществовали рядом ровно столько времени, сколько нам обоим было выгодно. Сейчас был именно тот момент, когда дядя слетел с катушек.
— Что ты себе позволяешь, девчонка?! Во-первых, кто позволял тебе лезть во взрослые разговоры?! А, во-вторых, кем ты себя возомнила? Долбаная Мата Хари. К кому ты пойдёшь? К профессиональному убийце? И как мстить собралась? Спичкой в него потыкаешь? — Он вскочил с кресла, и обошёл стол, подойдя ко мне максимально близко. На этот раз он кричал. Что-то и вправду изменилось в нём. Так ведут себя люди, которым страшно. Мне страшно не было. Толи от глупости, толи от ярости, но мне было всё равно. А тем временем дядя продолжал орать. — Ты, Элена, ещё не доросла до подобных разговоров, поэтому закрой дверь с той стороны, и пригласи Эда, чтобы мы могли продолжить взрослый разговор.
В этот момент я окончательно поняла, что дядя не собирается мне помогать, а отступать я не планировала. Какое счастье, что в моём арсенале всегда было секретное оружие.
— Напомню, что официальной владелицей компании являюсь я. Вы, наверное, помните, что мне плевать на деньги, которые лежат на её счетах, в отличие от вас. Поэтому, если вы откажете мне в поддержке, я конечно же могу, и сама всё сделать. Я совершеннолетняя, и вы не имеете права что-либо запрещать мне. Только для этого мне понадобятся деньги. Много денег. Как вы думаете, сколько мне потребуется времени чтобы отозвать вашу доверенность на управление компанией, и найти ей покупателя по сходной цене? Правильно. Ровно столько же, сколько потребуется на один телефонный разговор. — Я знала куда бью. Пусть я ни в чём и никогда не нуждалась, мой дядя очень любил деньги. Я знала сколько он на себя тратит, сколько спускает на понты и любовниц, и всегда берегла угрозу лишения компании на особый случай. Сегодня он настал.
Дэвид дёрнулся в мою сторону лишь на секунду, сверкнул глазами, а над верхней губой появились маленькие капельки пота. Я видела, как в его глаза менялись эмоции, с одной на другую, а затем менялись и принятые решения. В какой-то момент мне даже показалось, что сейчас он меня ударит, но нет, дядя успокоился.
— Элена, девочка моя. Ты единственная моя кровь, и ты всё, что осталось от моего брата. Разве стоит этот ублюдок такой жертвы?! — Дядя остыл. Разжал кулаки, и тихим шагом вернулся к креслу. — Я не могу тебя потерять.
— Стоит! Ты даже не можешь себе представить, дядя, как это стоит! Ты хоть представляешь, как я жила все эти годы?! Как ночами просыпалась с криком, мокрая от пота?! Потому что он мне снился! Он, и его проклятая татуировка! Каждую ночь, дядя! Не помогли мне твои психиатры! И таблетки тоже не помогли! Сломанная я уже давно. С того самого дня, когда очнулась на твоих руках. Лучше бы я умерла вместе с ними. Лучше бы ты не спугнул его. Может быть ты и забыл их, смирился со временем, но я не забыла! И никогда не смогу забыть! — Ладони дрожали, а сердце заходилось в бешеной скачке. Я не сказала, что мне снился один и тот же сон. Не хотела говорить сейчас об этом. Никогда не менялся. Все двенадцать лет. Только татуировка трезубца была не на руке человека. То существо, носящее столь странный рисунок на запястье, было настолько уродливое, настолько мерзкое, что кожа покрывалась мелкими, но невыносимо острыми иглами страха, которые одним махом вонзались в плоть, оставляя кровавые росчерки. Рваная кожа, с кусками свисающей гнили смердела так, что даже сквозь сон я чувствовала этот навязчивый запах. Он неизменно стоял над телом отца, выставив вперед зажатый в тонких, длинных, покрытых волдырями пальцах, пистолет, и стрелял. Оглушительно, так, что барабанные перепонки разрывает от острой боли, и после этого ты ещё долго ничего не замечаешь, кроме собственного воя. И ты даже не слышишь его, а лишь ощущаешь по вибрации в грудной клетке. И каждое утро я просыпалась с ощущением, словно всё это произошло несколько минут назад, а не пять или десять лет, настолько сильно болело и кровоточило сердце. Говорят, время лечит. А вот ни черта оно не лечит! Казалось бы, прошло двенадцать лет, но, если коснуться кончиками пальцев раны на моей груди, можно почувствовать на них горячую, липкую кровь. Эта рана разрослась от боли, и не понимания, и зарастёт лишь когда я отомщу, хотя шрам от неё останется навечно. Кривой, уродливый белёсый рубец будет сопровождать меня всю мою жизнь. Но если я смогу отомстить, есть шанс, что он будет болеть немного меньше.
Дядя продолжал хмуро смотреть на меня, но отвечать не торопился. Что-то просчитывал.
— Хорошо. Допустим я соглашусь тебе помочь, и что тогда? Как ты собралась мстить? Что ты с ним сделаешь?
Глава 2. Элена
Уже потом, много месяцев спустя, я часто вспоминала этот момент, как отправную точку. Момент, в который я оказалась настолько глупа, что не смогла даже предположить, что сделаю с Бесом, и что станет со мной, когда я столкнусь с ним не в своих кошмарах, а лицом к лицу. Момент, когда ведомая местью и гордостью, я решила, что справлюсь, возомнила себя сильной, и жестокой, забыв о спрятавшейся внутри меня маленькой, обречённой на боль семилетней девочке. Особенно чётко я осознала это в тот момент, когда впервые переступила порог дома Артура Холла. Этому предшествовало много событий. Сначала четыре месяца поисков Беса, затем полное отчаяние, а потом подарок в виде Рика Эркерна, главы личной охраны Артура. Я познакомилась с ним с целью попасть в дом, или хотя бы узнать хоть что-то про Беса, но судьба занесла меня гораздо глубже, туда, откуда уже нет способа вернуться. Он влюбился. Ничего особенного, в меня и до этого влюблялись многие парни, по крайней мере они так думали. Но впервые я нравилась мужчине не как владелица многомиллионной компании, а как бедная студентка-сиротка, не имеющая денег даже на продление учёбы. Он много раз предлагал оплатить мне курс обучения в университете, но я отказывалась. Это уже было слишком по отношению к нему. Меня и так постоянно убивало то, что мне приходится обманывать человека, так искренне относящегося ко мне. Рик был прекрасен, мил и добр. С ним было весело и комфортно, но я абсолютно ничего к нему не чувствовала, впрочем, как и ко всем остальным. Но он этого не замечал, или просто не хотел видеть. После моего очередного отказа от денег, он предложил мне работу в доме Холла. Стоит ли говорить, насколько долгожданным было это предложение? Конечно же я согласилась. Он говорил мне, что нужно было ухаживать за мужчиной, находящимся в коме, но всё это я даже не слушала, жадно глотая лишь буквы знакомого имени. Я знала, что, оказавшись в доме Артура стану на десять шагов ближе к своей цели, и тогда я ещё не понимала, что преодолею не десять, а сто шагов за раз. И этот марафон окажется настолько для меня губительным, что я задохнусь, едва увидев финиш.
