Эмма и ее мать перебрались в Америку. Они поселились в Санта-Марии, неподалеку от Лос-Анджелеса, где и располагалось нанявшее ее агентство. Привыкнув к медлительной, старомодной австралийской жизни, они долго не могли вписаться в американскую деловитую суету, тосковали по родине. Но Эмма приспособилась к новой жизни, втянулась в работу, познакомилась с множеством людей. Она стала понемногу забывать Джейка и Линду. Обстановка на ее новой работе была примерно та же, что и в Сиднее: те же интриги, тот же хоровод богатых и не очень богатых мужчин с вполне прозрачными намерениями. И те же укоры и мольбы матери…
По натуре Эмма вовсе не была ни легкомысленной особой, ни искательницей рискованных приключений. Она сама мечтала о хорошем муже, крепкой семье, ребятишках, о спокойной, неторопливой жизни замужней женщины. И она бессознательно вглядывалась в каждого из появляющихся на ее горизонте мужчин: вдруг он способен дать ей то, о чем она мечтает?
Год спустя после переезда в Штаты ей показалось, что она встретила такого человека. Он был молод и хорош собой — совсем как Джейк, правда, далеко не так богат. Тодд Хендрикс работал менеджером в одной из производящих одежду компаний. Он был так внимателен к ней, так остроумен… Эмма подумала, что Тодд — как раз то, что ей нужно. Но когда она отважилась робко намекнуть ему о свадьбе, он громко, обидно расхохотался и заявил ошарашенной Эмме, что в его ближайшие планы совсем не входит женитьба — ни на ней, ни на ком-либо еще. А ей уже двадцать один год, и такой взрослой девице давно пора выкинуть из головы всякие «сопливые сказочки» — так выразился Тодд — и смотреть на жизнь реально. Крутить с ней роман — пожалуйста, как подружка она его вполне устраивает, но жениться — ни за что. Он еще слишком молод, чтобы вешать на себя эти вериги. Так что пусть Эмма не тешит себя пустыми надеждами…
Опять она обманулась! Второй удар судьбы Эмма пережила еще тяжелее, чем первый. Неужели все мужчины в мире такие же, как Джейк и Тодд? Неужели она так никогда и не встретит того, кто сможет ее полюбить по-настоящему? А может быть, она просто не там искала свою любовь?
…Прошло еще десять месяцев. И вот на благотворительном вечере в пользу детей-инвалидов Эмма познакомилась с Реймондом Форстером. Он был, конечно, далеко не так хорош собой, как ее прежние возлюбленные, хотя его внешность нельзя было назвать совсем непривлекательной. И не очень молод. Но его светло-карие глаза глядели на Эмму так ласково, мягкий голос внушал ей такую уверенность… Он не торопил событий, относился к ней подчеркнуто уважительно. Не давал понять, что для него манекенщица — всего лишь красивая кукла, забава. А ведь Эмме встречалось немало и таких мужчин, которые видели в девушках ее профессии нечто вроде проституток. Вместе с Реймондом она ходила на концерты, в театры, респектабельные рестораны. Ей нравилась немного старомодная учтивость Реймонда, его разговоры о науке, подчеркнуто хорошие манеры. И когда через три месяца знакомства он предложил Эмме выйти за него замуж, она почувствовала себя на седьмом небе от счастья. А как счастлива была мать! Она сразу же поддержала требование Реймонда, чтобы Эмма после замужества оставила работу. Ведь карьера манекенщицы — это хорошо для легкомысленных ветреных девчонок, а не для серьезных замужних женщин. Так говорил ее жених, и мать всецело поддерживала его — ведь это отвечало ее сокровенным чаяниям. И Эмма безропотно согласилась. Теперь ее работой станет семья: Реймонд и его дети. Да, много детей — Реймонд постоянно твердил об этом. Тогда это ей нравилось; казалось, что разговоры о детях подчеркивают серьезность его намерений. Боже, какой дурой она была тогда! Она не обращала никакого внимания ни на один из тревожных признаков: ни на его откровенное презрение к людям не его круга, ни на чрезмерную поглощенность собой — своей наукой, своим домом, своими привычками и желаниями. В постели Реймонд был далек от совершенства, много уступая в любовном искусстве и Джейку, и Тодду. Но Эмма не желала ничего видеть. Чепуха! Он презирает окружающих за невежество? Имеет право: он серьезный ученый, а не какой-нибудь бездельник. Говорит только о себе и о своей науке? Понятно: он же так предан своему делу. Далек от рекордов в сексе? Для семейной жизни постель не самое главное…
Боже мой, как тяжело вспоминать об этом! Но еще тяжелее — обо всем том, что за этим последовало. После замужества Эмма попала вместо долгожданного рая в самый настоящий ад. Реймонд оказался совсем не таким, как представлялся ей раньше. Сухой, черствый эгоист, поглощенный только самим собой и своими причудами… На молодую жену — он смотрел как на вещь. Эмма обнаружила, что нужна ему лишь в одном качестве — как самка-производительница. Да что там говорить — просто как живой инкубатор!
С самого первого дня их совместной жизни Реймонд заявил, что желает как можно скорее обзавестись наследником. Он запретил ей предохраняться и разработал для воплощения своей заветной мечты целую программу. В те дни, когда Эмма не могла зачать, он ложился спать в своем кабинете. Мало того — в эти дни он почти не обращал на нее внимания, словно она исчезала куда-то. Эмма могла поклясться, что в такие дни муж смотрит на нее так, как будто она пустое место. Но стоило подойти дням, благоприятным для зачатия, как все менялось самым решительным образом. Реймонд занимался с ней любовью до изнеможения, методично, как автомат, и совершенно равнодушно. В такие минуты Эмма особенно остро чувствовала свою ничтожность в глазах мужа. Он никогда не заботился о ее чувствах и желаниях, не стремился удовлетворить. А в промежутках между сеансами механического секса потчевал жену лекциями о генетике, режиме беременной женщины и диете, которые очень скоро стали вызывать у молодой женщины глубокое омерзение.
Эмма обнаружила, что полностью лишилась права на свою отдельную жизнь. Она была обязана существовать, как тяжелобольной в клинике: есть только в определенное время и только то, что велит ей муж, ложиться спать не тогда, когда ей хочется, а когда это положено по системе, составленной Реймондом. И так во всем. Она и вправду начала превращаться в живой инкубатор. Единственное, что хоть немного скрашивало ее беспросветную жизнь, — визиты матери Реймонда, Селии. Беседы с этой доброй и сердечной пожилой дамой согревали одиночество Эммы, ведь муж с самого начала дал ей понять, что не одобряет ни развлечений вне дома, ни визитов подруг.
Однако самое худшее было не это. Страшнее всего было то, что, несмотря на все усилия, Эмме никак не удавалось забеременеть. Прошло полгода, и Реймонд стал требовать, чтобы она проверилась у врача. Эмма отнекивалась, он настоял на своем. Пришлось пройти все унизительные, долгие обследования. Когда же врач наконец подтвердил, что у нее все в порядке, Эмма понадеялась, что ее муж немного успокоится. Не тут-то было! Предписанный ей режим и диета стали еще жестче. Не выдержав, она осмелилась намекнуть Реймонду о том, что неплохо было бы ему самому пройти обследование у врача. Говоря с ним об этом, Эмма дрожала от страха. Но к ее радостному удивлению, муж спокойно согласился это проделать.
