Мириам устало прикрыла глаза и снова повторила, что все будет хорошо. Синяки и ссадины, нанесенные Дэвидом, уже не так сильно болели.
Никто подобного не ожидал. Муж точно обезумел. Какой дьявол в него вселился? Или она просто долгие годы не замечала этого дьявола, живущего рядом?
Идэн вернулась с бокалом дымящегося напитка.
— Держи, только не обожгись, знаю тебя, сейчас пищать будешь, что горячий. А я себе, пожалуй, еще мартини налью.
Вся поза Идэн говорила, что она ждет, что давно пора приступить к рассказу. Только Мириам не решалась.
— Дэвид не хочет ребенка, — наконец очень медленно произнесла Мириам.
— Ну это, милая, я и без тебя догадалась. По-моему, если мне не изменяет девичья память, он никогда и не горел желанием завести потомство, и ты, позволь напомнить, с ним не особо спорила.
— Да, но… Господи, Идэн, я не ожидала… не ожидала, что он так разозлится, в него точно бес вселился. Я испугалась, я по-настоящему испугалась.
— Ха, я удивлена, что ты только сейчас испугалась, а не в тот момент, когда под звуки марша Мендельсона говорила «да». Мириам, извини, я, кажется, глупость сморозила. Извини еще раз.
— Ничего…
Для Мириам не было секретом, что Идэн не любила Дэвида. Не любила это еще слабо сказано. Когда она познакомилась с Дэвидом и между ними начался роман, Идэн отнеслась к происходящему с радостью, ей понравился новый ухажер подруги. Правда, симпатия длилась недолго.
— Я намеренно ничего не рассказывала о своих подозрениях, думала, надеялась, что Дэвид… что Дэвид все же воспримет новость о моей беременности если и не с радостью, то, по крайней мере, разрешит оставить ребенка, ничего не скажет против. — К горлу подкатил очередной спазм, и девушка замолчала, не смогла продолжить.
— А он заявил своим убийственно спокойным тоном, что завтра ты отправишься к врачу и сделаешь аборт? Так?
— Так.
— Вот! Ладно, хорошо, я его оскорблять больше не буду, он знает, что я о нем невысокого мнения. Но ты-то что раньше не пришла ко мне и ничего не рассказала? Почему я узнаю последней, что моя подруга беременна?
— Идэн, я хочу этого ребенка, — твердо сказала Мириам и сложила руки на животе в жесте, свойственном всем женщинам мира. — Мне двадцать семь лет, и единственное, что у меня теперь есть, это он, маленький комочек, маленькая жизнь внутри меня. Ты не представляешь, что я почувствовала, когда поняла, что могу быть беременной. Для меня весь мир перевернулся. Наши неурядицы, скандалы, непонимания с Дэвидом отошли на второй план. Осталось только одно — ребенок. И я хочу его родить. Понимаешь, хочу!
— Наверное, понимаю, — Идэн в задумчивости вытянула губы и откинулась в кресле. — Ну-ка, объясни мне про своего муженька. Чего это ты разъезжаешь в синяках в три часа ночи по городу, а муж шлет тебе в след угрозы?
— Мы поругались, — только и сказала Мириам.
Она снова убегала от настоящего. И самое ужасное заключалось в том, что она это прекрасно понимала. Ну что тут поделаешь! Не хотела она признавать жестокую реальность! Не хотела признавать, что ошиблась! Ошиблась во всем! Это трудно, это больно! Не могла же она рассказать о тех мерзостях, о тех угрозах, которые наговорил ей Дэвид. И ладно бы, если он говорил их в состоянии ярости, гнева, аффекта, нет, он говорил ясным голосом, отчетливо осознавая каждое слово.
«Мне не нужен этот ребенок. Избавься от него. Или я избавлюсь сам».
Именно после этих слов Мириам выбежала из квартиры и поняла, что не вернется к нему. Ни за что. И именно тогда в ее душе поселился страх.
— Идэн, я боюсь. Боюсь и за себя, и за малыша, — не удержавшись, призналась она.
— Кого? Дэвида?
Она кивнула.
— Значит, он угрожал. Знаешь, может, я сейчас скажу ужасную вещь, но я не удивлена. Как же, ты ведь что-то сделала не так, вышла из подчинения, ваша семейная жизнь пошла не по намеченному плану! И посмотри, во что это вылилось!
Подруга разозлилась, ее голос дрожал от волнения.
— Идэн, он слов на ветер не бросает.
— Слушай, тебе надо уехать, — решительно подвела итог Идэн.
Мириам скептически скривила губы.
— Но куда?
— У меня есть идея. Понимаешь, у меня новый ухажер, о, Мириам, какой мужчина, пальчики оближешь, но о нем чуточку позже, так вот, у него есть знакомый, а у этого знакомого есть домик где-то на юге, который он как бы собирается продавать за ненадобностью. Тоже, видимо, птица высокого полета, а домик — так, от родственника достался в наследство. Одним словом, мой ухажер предлагал нам туда съездить на выходные, отдохнуть, но я думаю, сейчас тебе этот домик нужнее! Минуточку, я мигом! Не успеешь и глазом моргнуть, как я все выясню!
Идэн вскочила и понеслась к телефону.
— Идэн, так ночь же… поздно… — скорее для себя, чем для подруги выкрикнула Мириам.
Но та и не подумала вернуться.
Оставшись одна, Мириам сделала небольшой глоток кофе и поморщилась. Нет, не привыкла она к сладкому кофе, и зачем только попросила, что нашло? Но ей стало легче. Пусть она полностью и не выплеснула наболевшего, пусть и не рассказала Идэн того ужаса, что поселился в ее душе, она чувствовала, что теперь не одна.
С ней рядом друг. А значит, все не так уж и плохо.
Разговаривала Идэн недолго и вскоре с сияющей улыбкой вернулась в комнату.
— Все, я договорилась, ты едешь отдыхать.
Мириам ехала на юг и не могла дождаться момента, когда окажется на месте. Дорога ее изрядно измотала. Она любила водить автомобиль, но из-за беременности чувствовала усталость, ей постоянно хотелось спать.
Осталось совсем немного, и вскоре она будет на месте.
Ей торжественно пообещали, что «домишко», мило предоставленный ей на безвременное пользование, находится далеко-далеко от мест отдыха и всех прочих увеселительных курортных заведений. Собственно говоря, это обстоятельство и послужило решающим фактором для того, чтобы Мириам сказала «да». Ей необходимо было побыть в одиночестве.
Угрозы мужа не на шутку ее напугали. За пять лет совместной жизни она хорошо его изучила и знала, на что он способен. А способен он на многое. Его не интересовали средства для достижения цели. Если он что-то задумал, то не остановится. Это-то ее и беспокоило.
Перед ее глазами до сих пор стояло лицо Дэвида, когда он заявил, что ему не нужен ее ребенок и будет лучше, если она сделает аборт. А потом, когда она отказалась, он в очередной раз ударил ее.
От накатившей усталости и неприятных воспоминаний Мириам на какое-то мгновение перестала следить за дорогой, поэтому не сразу заметила человека, сидящего на обочине, а когда увиденное проникло в ее сознание, она резко нажала на тормоза.
