нагло пользующийся их диким, нездоровым интересом к нему… И в то же время, боготворивший мать, пылинки сдувавший с младшей сестры Амаль до последнего, пока из маленького ангела она не превратилась в красавицу, любое проявление внимания к которой теперь вызывало с его стороны агрессию и к ней, и к этому несчастному, осмелившемуся лишь взглянуть на «святое»… Он занимался весьма сомнительными направлениями бизнеса, нередко связанными с грязными деньгами, пороком и грехами, но при этом не переносил лжи, лицемерия и продажности. Его прямолинейность обескураживала. И в то же время он был непревзойденным мастером блефа, именно поэтому ему так отчаянно поддавались все виды азартных игр, требующих подключения не только удачи, но и мозга, аналитических способностей и умения запутать оппонента… Сколько раз он влезал в драки, темные истории, сколько раз был на волоске от гибели банально из-за своих выходок- будь то ночные гонки на машинах, пьяные драки, провокационные истории… Короче, не сын, а ходячая катастрофа.
Влада медленно зашла в кабинет мужа, пребывающего глубоко в своих мыслях.
–Зря ты так, Васель.. Ты же старше, мудрее…
Муж бросил на нее тяжелый, озабоченный взгляд. Он сам был не в восторге от очередного спектакля на глазах прислуги и домочадцев.
–Вот именно, хабибти, я старше и мудрее,– нетерпеливо ответил он, отшвырнув ручку. Потер виски, голова болела,– это он, маленький сопляк, должен подстраиваться под нас, а не мы под него.
–Вообще-то этот маленький сопляк в прошлом месяце вошел в список Форбс как один из самых успешных и состоятельных бизнесменов до тридцати в регионе…
Васель пренебрежительно цокнул языком.
–То же мне, перспектива. Плейбой полусвета. Что эта за дело за такое, Влада, чем он занимается? Казино! Клубы! Рестораны! Не удивлюсь, если он еще и борделями владеет, просто мы пока об этом не знаем… до поры до времени, пока он не захочет нас этим эпатировать для очередной своей забавы…
–У тебя тоже были рестораны… Кстати, с твоих же ресторанов Микаэл и начал. Это ведь ты отдал ему их еще в его восемнадцать на ребрендинг… Сказал, что тебе нет времени этим заниматься…
–Правильно, Влада. В восемнадцать! Я ему решил развлечение на каникулы подкинуть, а он сделал из этого всего дело жизни! Не говоря уже о том, что люди говорят у нас за спиной- сын премьер-министра Сирии занимается теневыми делами отца! Да, Влада! Все воспринимают его бизнес как способ моего отмывания денег!
Женщина тяжело вздохнула. Она понимала мужа… И в то ж время, была на стороне Микаэла… Она знала, что Васель мечтал видеть его своим преемником, что хотел, чтобы Мика занялся политической карьерой… Тем более, что это было бы логично… Особенно все это было печально в связи с тем, что их младший их сын Карим тоже не рвался занять место отца. Мысли парня были целиком и полностью сосредоточены на информационных технологиях. В этом он был в своей стихии, в этой бы роли пригодился бы своей стране и семье… Да и не был его младший- скромный, зажатый сынок создан для политической жизни, в отличие от Микаэла с его хитрым аналитически умом, харизмой и беспринципностью…
–Ты знаешь, что Микаэл учудил на этот раз?– все еще не мог выпустить пар Васель.
Влада отрицательно покачала головой, присев на кресло в углу кабинета.
–Он собирается выкупить Казино де Джунья в Ливане! Главное казино Ближнего Востока… Я так и вижу завтрашние заголовки газет- «клану Увейдатов мало своей страны, теперь они хотят захватить соседнюю…»
–Мало ли что пишут эти желтопрессники, тебе ли не знать…
–Вопрос не в этом, Влада. Вопрос в самом подходе этого сопляка. Почему нельзя посоветоваться прежде, чем делать такие вещи, почему нельзя поставить у руля своего бизнеса какого-нибудь фиктивного руководителя? Нет же, Микаэл специально проворачивает эти свои аферы, в открытую демонстрирует миру, что это он за ними стоит. Иногда мне кажется, что это какой-то намеренный вызов мне, Влада… Он словно мстит мне… Винит меня…
–Не начинай, – устало осекла его Влада. Она ненавидела эти разговоры Васеля. Отчасти потому, что видела в них резон… Отчасти потому, что чувствовала в корне проблемы свою вину…-Ладно, попытаюсь повлиять на него через Анвара. Он сегодня прилетает.
Лицо Васеля чуть заметно помрачнело. Он любил Анвара… И в то же время, испытывал к нему какое-то странное, несколько натянутое, даже ревностное отношение… он был сыном его друга
Карима Диб… а еще он был сыном мужчины, который некогда любил его, Васеля, жену так же, как он сам… До сумасшествия, до фанатизма, до потери себя… и если бы не трагическая гибель Карима, едва ли эти двое сильных мужчин могли бы примириться в битве за ее сердце и право обладания ею… Это соперничество в итоге переросло бы в очередную войну. Возможно, пострашнее той, какую они некогда вели на политической почве…
–А Амаль? Когда летит она из Парижа?
–Амаль приедет завтра вечером вместе с Мадлен. Не раньше. С утра у нее экзамен… Ну это ничего. Макдиси планируют прилететь к нам на званый ужин в пятницу. Как раз все будут в сборе. Может даже Мику удастся убедить… Ладно, пойду прилягу. Вымотали вы меня…
Влада удалилась из кабинета, а Васель откинулся на край стула и снова задумался о своих детях.
Конечно, для публики картинка была идеальная. Красивая семья, старший Микаэл, успешный двадцатисемилетний бизнесмен, двадцатидвухлетние близняшки- непокорная красавица Амаль и тихоня Каримджи, как в шутку они называли его на уменьшительно- ласкательный манер. Колючая и взбалмошная Мадлен, его дочь от бывшей жены Мирны…Та еще заноза, хотя в душе хорошая девочка, просто уж осень ершистая… Он был рад, что переезд Амаль в Париж после поступления в Сорбонну, где с детства с семьей его бывшей жены жила Мадлен, сблизили двух сестер. Все- таки кровь- не вода, не разбавишь… Его всегда для него маленькие и такие уже взрослые дети… и когда только они успели вырасти… Каждый по-своему хорош, каждый по-своему сложный. Как же тяжело было находить правильный подход к каждому. Как непросто было лавировать среди их интересов, их желаний и потребностей, а главное, не потерять в этом ни семьи, ни авторитета для страны…
Анвар подъехал к шикарной входной группе резиденции Увейдатов. Он любил этот дом и с самого детства испытывал благоговейный трепет, когда приезжал сюда, сколько лета все одно и то же чувство. И хотя он никогда не был частью семьи, незримо
