— Так я могу дойти пешком? Или это слишком далеко?
— Пешком примерно полчаса, сэр, — сказал портье и распрямил плечи. Он понял, что взял с этим гостем неверный тон, и теперь решил говорить только самое необходимое.
— В какую сторону? — спросил Джованни.
Вечер был ясным, и почти полная луна освещала ландшафт. Прогулка пойдет ему на пользу.
— Все время по главной улице вниз, — объяснил портье и показал рукой направление. — Вы не сможете пройти мимо «Эдди», сэр, вы издалека услышите музыкальные автоматы.
В этом портье был абсолютно прав. В тишине вечера Джованни услышал грохот оглушительной музыки задолго до того, как достиг окраины Джекмэна. Но музыка была хорошая, последние «хиты», а также джаз.
Он вошел в заведение и немало удивился. Оно было переполнено, и здесь явно царило приподнятое настроение. Вокруг бара толпилась масса людей, все столы и ниши были заняты. Джованни прищурился, привыкая к полутьме, и увидел, что Чак машет ему от бара.
— Эй, Джо! — крикнул долговязый американец. — Сюда. Иди к нам!
Народ расступился, освобождая для Джованни проход, и он стал протискиваться к Чаку, но замер на полпути до стойки. Рядом с Чаком стояла молодая женщина в обтягивающих джинсах и таком же узком мохеровом свитере. Она повернула к нему улыбающееся лицо, и Джованни не смог отвести глаз от ее мягких чувственных губ.
Их взгляды встретились, и на долю секунды музыка и гвалт словно смолкли. Наконец блондинка рядом с Чаком опустила глаза, и Джованни продолжил путь.
— Я так и думал, что вы сюда придете, Джо, — с широкой ухмылкой приветствовал его Чак. — Банда из «Головы лося» чертовски занудная, да? Пива? Догоняй меня, старина. Здесь мой второй дом.
Джованни лишь кивнул, глядя на молодую женщину рядом с Чаком. Она была среднего роста, стройная. Безупречная фигура, волнистые волосы стянуты в конский хвост. Юное свежее лицо обрамляло множество золотистых кудряшек, строптиво выбившихся из прически.
— Это Грэйс, — представил ее Чак, заказав для Джованни пива. — А парень около нее — ее брат Дуглас, Дуглас Долби. Здесь каждый знает Дугласа. Ему принадлежит единственный супермаркет в Джекмэне. Мы все пользуемся его кредитом.
Грэйс на вид была не старше двадцати. Джованни решил, что она слишком молода для Чака. Ему самому она бы подошла гораздо больше. Ведь ему всего двадцать шесть. Но ладонь Чака по-хозяйски лежала на обтянутой джинсами попке Грэйс, и Джованни это сердило. Она явно была девушкой Чака, раз не пыталась стряхнуть его руку. Похоже, она ее вообще не замечала.
— Очень рад, Грэйс, — сказал наконец Джованни и протянул ей руку.
— Привет, Джо, — с оттенком скуки в голосе отозвалась молодая блондинка. Правда, она подала руку, но стоило ему на мгновение дольше, чем следовало, задержать ее, как Грэйс энергично ее вырвала. Кожа оказалась на ощупь холодной и шелковистой, насколько Джованни успел почувствовать за короткое прикосновение.
Грэйс не слишком жаловала джентльменов, ежегодно, как саранча, заполонявших Джекмэн. Она была рада, что охота на лося разрешалась только в течение десяти дней, а потом охотники из Бостона и Манхэттена снова исчезали. С ее точки зрения, все они были сплошь богатыми глупыми бездельниками, пристававшими к ней, когда она подрабатывала официанткой в «Голове лося».
Этот Джо тоже вряд ли составлял исключение. Хотя его лицо чем-то отличалось от остальных. Грэйс бросился в глаза тонкий длинноватый нос и четкие, будто высеченные из мрамора, черты. Рот крупный и чувственный. Выразительные глаза в густых ресницах не отпускали ее.
— Могу я вам что-нибудь предложить, Грэйс? — спросил Джованни, мучительно придумывая предлог, чтобы завести с ней беседу.
— Нет, — отрезала Грэйс и отвернулась. Она махнула бармену и протянула ему свою пустую кружку. Так она и знала. Этот тип тоже начал к ней приставать.
— Джо Алессандро? — в тот же момент услышал Джованни, как Дуглас Долби выговаривает американизированный вариант его имени. — Вы по происхождению итальянец, Джо?
— Нет, — сказал он, бегло взглянув на владельца супермаркета. Его глаза не хотели отрываться от Грэйс. Но та совершенно перестала обращать на него внимание. Повернулась к стойке и пила свежее пиво, которое только что поставил перед ней бармен. — Нет, я просто итальянец.
Тем временем подоспело и его пиво, и Чак протянул ему кружку с шапкой пены. В пиве плавало несколько льдинок, поскольку его достали из морозильника. Джованни осторожно пригубил. Пиво оказалось ледяным, таким холодным, что у него будто онемели язык и глотка.
— Вы итальянец? — переспросила Грэйс, неожиданно повернувшись к нему с совершенно изменившимся выражением лица. — Вы приехали из Италии?
Скука исчезла из ее взгляда. Большие карие глаза расширились от удивления, но самое неотразимое впечатление произвел на Джованни ее рот. Она заговорила, и его ослепили ее белоснежные зубы. Все в ней казалось ему обворожительным и прекрасным. Он многое бы отдал за то, чтобы остаться с ней наедине. Почему этот проклятый Чак все никак не убирает руку с ее попки?
— Наша малышка Грэйс млеет по Италии. — Чак захохотал и сделал именно то, чего желал Джованни: убрал руку с попки Грэйс. Но только для того, чтобы обнять ее за шею и привлечь к себе. Грэйс довольно раздраженно отпихнула его.
— Убери руки, Чак Харрис, — прошипела она. — Пойми наконец, что у тебя со мной нет шанса.
— Она опять фыркает, твоя сестра, эта маленькая кошка, — констатировал Чак, обращаясь к Дугласу. Но руки все-таки выложил на стойку, обхватив запотевшую от холода кружку, которую бармен как раз поставил перед ним.
Грэйс рассердилась. Она знала Чака с детства. Он был на восемь лет старше. В свои двенадцать она его боготворила. Но тощая маленькая девчонка в то время его не интересовала.
А сейчас взрослая двадцатичетырехлетняя женщина Грэйс сама перестала интересоваться этим холостяком, лучшим другом ее брата. Дуглас был всего на два года старше Чака. И они дружили со школы. Но это не давало Чаку никакого права обнимать ее за шею или целовать, как если бы он тоже был ее старшим братом.
— Откуда вы? — снова обратилась Грэйс к Джованни, еще не ответившему на ее первый вопрос. Высокий чужеземец казался ей слишком молчаливым и замкнутым. Но его глаза говорили за него, и Грэйс отлично видела, что ему не нравилось хозяйское поведение Чака по отношению к ней.
— Я неаполитанец, — сказал Джованни и с улыбкой посмотрел Грэйс в лицо. Он гордился своим родным городом и надеялся, что Грэйс достаточно образована, чтобы знать, где находится Неаполь. Большинству американцев были известны лишь Флоренция, Венеция и Рим.
