Но теперь он снова был женат, говорят — на дочери какого-то толстосума. Она ему ровня… В отличие от Алрики Робинс с ее мелким приморским бизнесом. Робинсы-старшие держали лодочную станцию с парой моторок, а Рики расширила семейное дело до небольшого парка с водными горками, проката водных велосипедов, лыж и прочих развлечений для туристов.
А Барт был богат, как Крёз. При разводе она могла бы изрядно обогатиться, тем более что отпрыск семейства Элдриджей не был скуп. Например, особняк в Сентсайде который так поражал воображение няни Молли, он собирался оставить бывшей жене.
Но Рики была горда и непрактична. Она заявила, что все равно не сможет жить в доме, с которым у нее связано столько воспоминаний об ушедшей любви, вернулась в домик на окраине и согласилась принять лишь небольшую сумму, которая давно была истрачена на роды и содержание близнецов.
Как теперь Алрика жалела о своей неосмотрительности. Продай она тогда этот злосчастный особняк, теперь могла бы чувствовать себя более уверенно, не боясь, что ее бизнес вот-вот рухнет. И поддержать своих родителей.
Лара и Джеймс Робинсы переехали лет пять назад в Сен-Круз — соседний городок чуть выше по побережью, к сестре Лары, тете Телме. Тетя Телма овдовела и не захотела жить одна. У нее был магазинчик одежды, и она предложила сестре с мужем перебраться к ней и вступить в дело. Так они и сделали, оставив дочери свою лодочную станцию вместе с моторками.
Теперь у них что-то не заладилось с бизнесом, и им срочно нужно было энное количество денег, чтобы погасить кредит. Но суммы, которую могла прислать им Алрика, явно не хватало. У нее было слишком много расходов: содержать двоих детей и постоянно чинить выходящую из строя технику не так-то просто. А ведь ей еще надо платить зарплату сотрудникам.
Как ей теперь пригодился бы дом на Первой Приморской улице — дом, который собирался отдать ей бывший муж…
Впрочем, Алрике трудно было рассматривать Барта с точки зрения выгоды. Если кому-то он нравился как денежный мешок, то для нее это в первую очередь был мужчина, чьи горячие руки она помнила до сих пор. Ей так не хватало его ласк, его страстного взгляда… Просто лежать с ним вечером рядом и говорить обо всем на свете было счастьем… Но теперь они уже никогда не лягут в одну постель, никогда не будут сидеть плечом к плечу у камина, потягивая грог… Никогда не будут вместе играть с детьми — с их детьми…
Неожиданно Алрика вздрогнула — ужасная мысль обожгла ее. А если Барт прознает о том, что у нее от него дети, и захочет забрать малышей? Ведь он богат и всевластен, а она — что она? С трудом сводит концы с концами…
Чтобы ее бизнес пошел в гору, нужен ремонт лодочной станции, надо купить новую технику — туристы не захотят приходить к ней, когда домик покосится и облупится краска на его стенах. А кому будет охота брать напрокат ржавую посудину, у которой в любой момент может заглохнуть мотор?..
Рики ума не могла приложить, как ей вести себя с Бартом, если они вдруг увидятся. Как женщине эмоциональной и все еще влюбленной, ей, конечно же, хотелось кинуться ему на шею, рассказать о сыновьях и умолять его вернуться. Но разум подсказывал, что от Барта лучше держаться подальше, как от возможного источника неприятностей. И как от человека, который однажды уже уязвил ее женскую гордость. Опять же, не стоит забывать о его новой жене…
А как боялась Алрика полюбить его с новой силой! Ведь она слишком хорошо помнила силу обаяния этого высокого кареглазого брюнета с мягкими вьющимися волосами, вкрадчивым голосом и медовым взглядом. Потерять его еще раз было бы слишком больно.
И оставался открытым вопрос: что говорить детям?
Бой часов отвлек Алрику от невеселых размышлений. Пора было идти — ее ждали дела.
Алрика прислонила велосипед к чистенькой стене станции, провела руками по бедрам, оглаживая белые брючки, ответила на приветствие спасателей, сидящих на вышке, и нырнула в прохладу конторы. Попутно она успела заметить, что рядом с дверью припаркован незнакомый автомобиль.
Только бы сегодня не заявился налоговый инспектор! Ей пришлось взять часть денег из тех, что были предназначены на оплату налогов, и она собиралась доложить их обратно дня через три. Хотя авто было слишком шикарным, чтобы принадлежать налоговому инспектору. Появись он на таком — и тут же попал бы под подозрение собственных коллег.
Мэри, помощница Алрики — секретарь, билетер и Бог знает кто еще в одном лице, сидела за своим столом, перебирая бумаги. Из конторы открывалось два выхода: один — на причал, другой — в аквапарк. Стол Мэри стоял таким образом, чтобы она могла и собирать плату за вход в купальную зону, и заниматься выдачей лодок. Фактически передняя часть конторы служила проходной. В глубине, за спиной секретарши, было еще несколько дверей, ведших в кабинет Алрики, на склад и в другие служебные помещения.
— Здравствуйте, Алрика. Вас ждет посетитель, — сообщила помощница.
— Привет, Мэри, — кивнула ее начальница. Она сама попросила девушку звать ее просто по имени. Алрика ненавидела, когда ее называли «миссис Робинс». Вроде «миссис», а фамилия девичья. Ей не хотелось оставаться и «миссис Элдридж» — ведь она не могла дать эту фамилию своим детям…
— Надеюсь, это не налоговик? — одними губами произнесла она, указывая глазами на закрытую дверь своего кабинета.
— Нет, что вы, — возразила Мэри. — Он слишком роскошен для налоговика.
В душе Алрики зародилось нехорошее предчувствие. С замиранием сердца она толкнула привычную дверь.
Так и есть. Кто еще в их небольшом приморском городке мог быть охарактеризован как «слишком роскошный»? Только Барт Элдридж собственной персоной.
— Привет! — как ни в чем не бывало поздоровался он, вставая с кожаного дивана.
Обстановку своего кабинета Алрика приобрела, еще когда была замужем за Бартом и ни в чем не нуждалась. Здесь не было стыдно принять гостей. Визитер из большого города, из делового мира и царства капитала, он смотрелся так органично на фоне хорошей мебели… Наверное, в ее маленьком домике, где все было чистенько, но просто, Барт выглядел бы подобно статуе работы Микеланджело в лавке старьевщика.
— Угу, — растерянно кивнула Алрика в ответ.
— Разве ты не рада меня видеть? — спросил Барт с одной из самых обезоруживающих своих улыбок.
— Ты немного припозднился, — хмыкнула Алрика. — Кажется, ты собирался уехать на пару недель. А прошло почти четыре года.
Но каким бы холодным тоном ни старалась она говорить, сердце Алрики билось как бешеное. Барт был теперь еще красивее и сексуальнее, чем четыре года назад.
