Подойдя к ресторану, Эрика толкнула боком дверь и вошла.
— У тебя очень довольный вид.
Она улыбнулась Джине, симпатичной темноволосой помощнице, и передала ей покупки.
— Разве?
— И кто же он?
— Он? — притворно изумилась Эрика. — О ком это ты?
— О том парне, с которым ты только что болтала.
— А, Мартин. — С загадочной улыбкой в глазах Эрика мягко сказала: — Он вообразил, что я собираюсь его убить.
— А ты действительно вынашиваешь кровожадные планы на его счет? — усмехнулась Джина.
— Ну, конечно, нет, — засмеялась Эрика.
— Ты меня заинтриговала! Может, расскажешь, в чем дело?..
— Нечего рассказывать, — отозвалась Эрика, направляясь на кухню. — Мы встретились с ним в Румынии, на строительстве. Я поехала туда по объявлению, чтобы помочь в восстановлении приюта для сирот. Он оказался абсолютно беспомощным в строительных работах, — она усмехнулась, предаваясь воспоминаниям. — В итоге ему доверили лишь таскать банки с краской.
Она вовсю флиртовала с Мартином. Любая женщина на ее месте не могла бы удержаться от этого, находясь рядом с ним. Этот красивый парень к тому же был хорошим товарищем, добрым и веселым. Вспоминая о нем, Эрика вдруг поняла, что почти ничего о нем не знает. Все остальные рассказывали о себе, о своей семье, и только Мартин обходил молчанием эти темы. Он оставался для всех загадкой. Но только он один запомнился ей с той поездки.
Все еще улыбаясь своим воспоминаниям, Эрика начала раскладывать покупки.
— И надо же, теперь он приехал сюда, — осуждающе заметила Джина. — Роберту это не понравится.
— Роберту вовсе не обязательно об этом знать, — резко возразила Эрика. — Даже если бы что-то и было между мной и Мартином… Но на самом деле ничего серьезного не было.
— Тогда почему ты так улыбаешься? — не унималась Джина. — Если ты действительно любишь Роберта…
— Что за глупости, — перебила ее Эрика. — Любить — это вовсе не значит, что нельзя замечать других интересных мужчин. Я ничего не питаю к Мартину, просто он мне симпатичен.
— И все же Роберту это не понравится, — настаивала Джина. — Особенно поцелуй.
— Это дружеский поцелуй, ничего больше. Что это ты? — Удивленная странной реакцией Джины, Эрика смотрела ей в лицо, пока та не вспыхнула и не отвернулась.
— Извини, я лезу не в свое дело.
— Да уж, — спокойнее ответила Эрика. — Я думаю, что мы с ним больше не встретимся.
Но в душе она очень желала их новой встречи.
Желание Эрики исполнилось. Через шесть недель Мартин зашел поесть к ней в ресторан.
Радостно улыбаясь, она вышла его поприветствовать.
— Смотри, не отрави меня, — предупредил Мартин.
— Постараюсь, — пообещала она.
— А то мне надо воспитывать племянницу. Я прилетаю сюда к ней каждые шесть недель.
— Очень хорошо, — мягко заметила Эрика. — Приятно, что ты такой заботливый дядя. И… я рада тебя видеть.
Он хмыкнул, но глаза его светились радостью.
Эрика нашла ему удобное место, сама обслуживала его, постоянно чувствуя на себе осуждающий взгляд Джины. Но Эрику это не волновало. Она была рада Мартину. Они друзья, а друзьям надо оказывать внимание.
— Ну, как, живот не болит? — поддела она Мартина, когда тот закончил обедать.
Он покачал головой, сделав вид, что озабоченно прислушивается к ощущениям.
— Признаков отравления пока не наблюдается.
— Тогда приходи еще.
И он пришел.
Мартин прилетал из Штатов каждые шесть недель и в первый же вечер обедал у нее в ресторане. Из аэропорта он ехал в отель, регистрировался, оставлял там свой багаж, а затем приходил к ней в ресторан. Но в сентябре все изменилось.
Тот день выдался очень напряженным, и только поздно вечером она сумела поговорить с Мартином. Собираясь унести кофейник, Эрика подошла к его столику. Мартин сидел, мрачно уставившись в пустую чашку.
— Тебе налить еще кофе? — спокойно спросила Эрика, хотя выражение его лица ее встревожило.
Очнувшись от своих мыслей, он поднял глаза, огляделся вокруг и с удивлением обнаружил, что зал почти опустел.
— Извини, Эрика, я не знал, что уже поздно.
— Ничего. Будешь еще кофе?
Он улыбнулся с отсутствующим видом.
— Только если с тобой за компанию.
Эрика принесла для себя чашку и села рядом с ним.
— У тебя неприятности?
— Хм. По правде сказать… Хочешь замуж, Эрика?
Она изумленно уставилась на Мартина.
— Замуж? Нет. Я уже… то есть у меня…
— Есть жених? — криво усмехнулся он. — Ну да, Роберт.
— Да. — Эрика немного нахмурилась и мягко спросила: — Что случилось? — Мартин медлил с ответом. Тогда она коснулась его руки. — Расскажи мне.
Он вздохнул и поднял на нее глаза.
— Помнишь, я рассказывал, что моя сестра и ее муж погибли в авиакатастрофе в начале года?
— Помню.
— И что осталась племянница, их дочь Шарлотта?
— Да, она живет с бабушкой и дедушкой, и ты подал документы на оформление опеки над девочкой.
— Все так. Сегодня было слушание в суде. Решение суда меня не радует: мне разрешили опеку над девочкой, но пока не отдают ее на мое полное попечение.
— Все потому, что ты не женат? — догадалась Эрика.
— Дело в том, что одинокому мужчине не полагается воспитывать девочку. Что вполне резонно, я думаю.
— В результате малышка остается с дедушкой и бабушкой?
— Да, но они старые люди, и, хотя они любят ребенка, и ребенок тоже любит их, такое решение не снимает проблему. Надо думать о будущем девочки.
— Я понимаю тебя.
Мартин молчал, уставившись в чашку с кофе. Эрика некоторое время, тоже молча, разглядывала его лицо — мужественное и доброе, с густыми длинными ресницами, которым могла позавидовать любая девушка.
— У тебя разве нет на примете подходящей женщины? — сочувственно спросила наконец Эрика, снедаемая вполне понятным любопытством.
— В Англии — нет. И потом, не могу же я просить знакомых американок бросить все и приехать сюда ради моей племянницы.
— Наверное, нет. — Желая хоть как-то развлечь его, Эрика шутливо спросила: — Уж не решил ли ты, что я могу стать тебе подходящей женой?
Мартин посмотрел прямо ей в глаза и серьезно ответил:
— Ты веселая и добрая, и с тобой мне хорошо.
— Было хорошо, — поправила Эрика. — Ведь я могла измениться.
— А ты изменилась?
Она с улыбкой покачала головой:
— Не думаю. Я все такая же непостоянная, сумасбродная…
— …чуткая, дружелюбная, — продолжил Мартин. — Мы достаточно тесно общались с тобой в Румынии, и между нами не возникало никаких недоразумений.
