— Вовсе не из-за этого, — перебил Трэвис. — Твоя бабушка однажды сказала, что ваши предки были настоящими цыганами.
— Это неправда! — опять рассмеялась Дэни. — И только такие наивные мальчишки, как вы, могли тогда в это поверить. Мой отец занимается продажей страховых полисов, а дед держал скобяную лавку. Не очень характерно для цыган, согласись.
Они продолжали смотреть друг на друга, и Трэвис не мог сдержать улыбки. Черт возьми, до чего же здорово снова встретиться. Дэни так сильно изменилась за эти годы. Помнится, в школе она была длинной худышкой в больших очках, а сейчас превратилась в высокую стройную красавицу, каждое движение которой обжигало скрытой сексуальностью. Просто живое воплощение идеальной красоты.
— Эй, Киллер, — она помахала ладошкой перед его носом, прерывая череду воспоминаний, — ты с нами или уплыл в далекое прошлое?
— Я здесь. — Трэв не сомневался, от Дэни не укрылись мысли, которые, он просто чувствовал, помимо воли отразились на лице, и даже не сделал попытки солгать. — Просто я поражен, какой красавицей ты стала.
— Ах, как приятно получить комплимент из уст такого известного ценителя женской красоты. Спасибо. — Дэни продолжала смеяться. — Рада была бы заметить, что и ты изменился, но, к сожалению, это не так. Наблюдается прежняя склонность к речевым штампам.
Трэвис готов был возразить. Конечно, иногда в общении с женщинами он использовал штампы. Даже, пожалуй, слишком часто. Но не сейчас. И все-таки выражение глаз Дэни говорило — она не верит ни единому слову.
— Признайся, — не унималась девушка, — ты все такой же ловелас.
Пожалуй, пришла пора сменить тактику. С Дэни лучше действовать без слов, и Трэвис просто бросил в ее сторону самый виноватый взгляд, на который только был способен. Этот беспроигрышный ход разжалобил не одно каменное сердце.
— Согласен, в старших классах я вел себя как дикарь, но теперь все изменилось — я повзрослел и готов подписаться под каждым словом. Ты настоящая красавица. И дело не только во внешности. Твоя душа осталась такой же чистой и прекрасной, как и во времена, когда все мы были детьми.
Дэни встретила его взгляд, ее глаза затуманились. Сработало! Трэвис едва удержался от победного жеста. Он был готов поклясться, что Дэни не устоит. Уж он-то знает, как заставить женщину поверить в…
— Какой же ты обманщик! — Дэни уже не смеялась, она хохотала. Трэвис почувствовал себя уязвленным. — Скажи еще, что ты никогда не говорил этого раньше! Брось, Трэв, я всегда считала тебя умнее. — Она снисходительно похлопала его по руке. — Женщины прекрасно чувствуют, когда их пытаются обмануть, а от твоих слов за версту разит неискренностью. За годы работы в адвокатской конторе я имела массу возможностей изучить человеческую природу и считаю своим долгом заметить, что основная причина, по которой люди чаще всего лгут, заключается в их собственной боязни быть обманутыми. Так что, возможно, ты нуждаешься в помощи профессионального психотерапевта.
— Круто. — Трэв сделал кислую мину. — Спасибо за консультацию, но я уж как-нибудь сам справлюсь, без доктора. Пусть помедленнее, зато самостоятельно.
Дэни посмотрела на него тем жалостливым взглядом, каким женщины обычно смотрят на щенков.
— Может быть. Только, пожалуйста, помни — вовсе не стыдно признаться в том, что у тебя есть некоторые проблемы.
Трэвис наконец заметил, с каким жадным любопытством Элвин ловит каждое их слово, и решил продолжить разговор в кабинете.
— Твоя забота просто не имеет границ, — довольно сухо заметил он, но при взгляде в смеющиеся глаза Дэни тоже не смог удержаться от улыбки. Странно, в памяти совершенно стерлось то время, когда они днями напролет хохотали как заведенные. А ведь это были счастливейшие годы его жизни.
— Вы так и не объяснили, почему в школе мистера Уолкера звали Киллер. — От любопытства Элвин готов был вывалиться из-за стойки. — Он что, делал что-нибудь ужасное?
— Только в отношении девушек. — Дэни продолжала, не отрываясь, смотреть на Трэвиса. — Он так походил на киногероя, что девчонки сходили по нему с ума.
— Да нет, — неожиданно Трэвис почувствовал желание оправдаться. — Просто провинциальным дурочкам, которые ни разу не выезжали за пределы родного города, сын офицера, исколесивший с отцом полстраны, казался верхом мужественности и искушенности. Чтобы произвести на них впечатление, мне даже не нужно было стараться.
Ласковая, чуть насмешливая улыбка снова расцвела на лице Дэни, и Трэвис замер, чувствуя, как сексуальность этой женщины волнами окатывает его, сжимая тесным жарким кольцом грудь, мешая дышать и двигаться.
— Мистер Уолкер в роли похитителя дамских сердец? — Элвин фыркнул, как подавившаяся кошка. Трэвис вновь почувствовал себя уязвленным. Если бы не присутствие Дэни, перед которой необходимо выглядеть солидно, уж он рассказал бы наглому мальчишке пару-тройку историй из своей бесшабашной юности. Но он благоразумно удержался.
— Ты, должно быть, торопишься. — Трэвис демонстративно оставил без внимания фырканье Элвина и, улыбнувшись самой официальной улыбкой, на которую только был способен, распахнул перед Дэни дверь своего кабинета. — Давай поговорим о твоих проблемах у меня.
— Господи, Трэвис, как приятно снова встретиться с тобой!
Она шагнула к нему и сделала то, чего не стоило делать ни при каких обстоятельствах, потому что дотоле дремавшее либидо всколыхнулось и заворочалось внутри Трэва, словно разбуженный в берлоге медведь.
Дэни крепко обняла его.
Дэни чувствовала себя очень счастливой. Еще мгновение назад в приемной она была растеряна и подавлена, но искреннее желание Трэвиса помочь и охватившая обоих радость встречи рассеяли сомнения — решение нанести визит в его сыскное агентство было правильным. Тревога не отпускала Дэни все последние дни. Совсем непросто круто менять свою жизнь, поднимаясь на новую ступень карьерной лестницы. Особенно в другом городе. Особенно если семья отказывает тебе в поддержке. Сейчас она наконец окунулась в тепло, которого ей так недоставало. Воспоминания юности вернули ей почти забытое состояние покоя, заставили крепче прижаться к широкой груди Трэвиса.
— Привет, старый друг.
Руки Трэва обвили ее талию. Чувство безопасности и защищенности расходилось по телу, как круги по воде. Ей было хорошо, так хорошо, что она испугалась. Совсем другое чувство готовилось прийти на смену покою. Колыхнувшееся пока еще глубоко внутри желание.
Дэни отстранилась и в растерянности подняла глаза. Она никогда не испытывала к Трэву ничего, даже отдаленно напоминающего страсть. Связывающие их в юности узы были дружескими и совершенно платоническими. Вожделение ни разу не коснулось их.
