Оливия поднялась со своего шезлонга:
— Ну что, пойдемте завтракать?
— Да, пора. Я готов съесть мамонта, если, конечно, он найдется в меню! — весело заявил Стен.
— Ты? — Оливия любовно оглядела щуплую фигуру мужа и рассмеялась. — На что тебе мамонт?
Она всегда общалась с ним подчеркнуто нежно на людях. Стен успешно нес на своих хилых плечах большой груз, занимая высокий пост в городском департаменте Вашингтона, а кроме того продолжая бизнес отца и скупая акции промышленных предприятий и нефтяных компаний. В принципе Стен мог оплатить с десяток таких круизов целиком. Почему бы не говорить с таким человеком нежно?..
— Как на что? Я голоден.
— А я нет. Я бы съела только мороженое. — Жанет закурила.
А в прошлом году ее никто не видел с сигаретой. Так что же произошло?.. Выждав, когда мужчины уйдут вперед, Оливия взяла подругу под локоть и, понизив голос, спросила:
— Что у вас стряслось?
— А с чего ты взяла, что стряслось?
— Ну… я же вижу. Ивель пьет. Ты куришь.
Жанет жестко усмехнулась.
— Он всегда пьет.
— Ну в прошлом году я этого не заметила.
— Ничего особенного. Решил отметить начало отдыха. Не рассчитал сил. На отдых ведь тоже нужно немало сил.
С этой парочкой будет сложно, про себя отметила Оливия. Разве что напоить саму Жанет и как следует порасспросить ее. Но та всегда была равнодушна к алкоголю, по крайней мере, она так говорила. Правда, Ивель как-то под конец прошлогоднего круиза обронил: «Ты, дорогуша, наверное, уже выпила в своей жизни все, что могла, вот и не можешь больше». Да, с этими ребятами надо вести себя поосторожнее, заключила Оливия и прищурилась на солнышко, закрывая щекотливую тему:
— Жара опять будет.
— Да, жара.
Все замолчали, рассаживаясь за столиком, и углубились в утреннее меню.
Когда заказы были сделаны и музыканты на сцене заиграли что-то пронзительно легкое и летнее, Ивель подал голос:
— А я слышал, что биржевики взбунтовались?
— Да, — оживился Стен. — Им кажется, что надо попридержать активы и не очень-то…
Начинался обычный диалог, отрезавший мужское общество от женского. Сразу и бескомпромиссно. Жанет не любила разговоров о делах, и Оливия тоже.
Мужчины принялись обсуждать новости биржи, а женщины некоторое время молчали. Потом Жанет тихо произнесла:
— Если хочешь поговорить о нас, то как-нибудь потом.
— У вас что-то произошло за этот год?
— У меня.
— У тебя?.. Но это как-то связано с Ивелем?
— У нас все связано, ты же знаешь.
— Хм. У вас все связано, но произошло все равно только у одной тебя?
— Да, как-то так. — Жанет достала вторую сигарету.
— Ты куришь?
— Всегда курила.
— Я думала — нет.
— Ты многого не знаешь.
— Ну да… Но надеюсь узнать.
— Может быть. Все может быть…
Оливия окинула подругу взглядом, в котором светилось уважение:
— Ты изменилась. В лучшую сторону.
— Оттого что стала курить при тебе? — Жанет натянуто рассмеялась. — Не обижайся. Просто я ненавижу отдыхать с мужем. Мне скучно.
— Но зачем вы тогда… зачем вы вместе?
— Сама не знаю. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Хорошо. Как твоя работа?
— Что ты называешь работой? Мои рисунки?
— Конечно. Ты же занималась интерьерами. Или я ошибаюсь?
— Да нет, не ошибаешься. — Жанет горько вздохнула.
— А в чем дело?
— Ивель высмеивает все, что относится ко мне. В том числе и мои работы.
— Но ты же шикарно рисуешь! — громко возмутилась Оливия, и мужчины невольно замолчали, уставившись на нее, причем во взгляде Ивеля не было желания оспорить последнее утверждение. — Может, ты просто относишься к нему предвзято? — добавила она шепотом.
— Ну вот еще! Просто он так говорит.
— Как «так»?
— Чтобы я бросала это занятие, потому что оно не приносит дохода.
Оливия фыркнула:
— При его-то доходах он еще хочет, чтобы ты зарабатывала?
— Не путай. Не при его доходах, а при доходах его отца.
— Он что, до сих пор… Он что, еще не получил наследство?
— Нет. Там мать не хочет ни с кем делиться. Все идет через нее… Я тебе не рассказывала в прошлом году… — Жанет подняла измученный взгляд на Оливию.
Та была в шоке.
— Тогда я, кажется, понимаю.
— Это вряд ли.
— Да?.. Ну а сейчас у тебя есть клиенты? Или ты рисуешь для себя?
— Да все в порядке, я взяла с собой материалы для очередного заказа.
— Что на этот раз? Ресторан? Приемная большого босса?
— Детский садик.
Оливия расхохоталась:
— Детский садик?!
— Да. А что? Мне нравится.
— Прелесть какая. Но почему Ивель высмеивает? Чем ему не угодил детский садик?
— Он не хочет детей, — отрезала Жанет и закурила новую сигарету, забыв, что первая еще дымится в пепельнице.
Оливия прижала ладонь к губам и в ужасе откинулась на спинку стула.
На некоторое время за столиком воцарилась тишина. Мужчины тоже замолчали, обдумывая новости об акциях нефтяной компании, в которые у обоих были вложены капиталы.
— Я смотрю, у нас девушки совсем заскучали! — вдруг воскликнул Стен. — Давайте поговорим о чем-нибудь веселом!
— Например? — не своим голосом спросила Оливия.
— Например, о том, что сегодня вечером будет фуршет в честь дня рождения какого-то пассажира, и он даже попросил капитана сделать высадку.
— Это еще зачем? — оживился Ивель. — И что за пассажир такой важный?
— Не знаю, он француз. И у него много денег.
— Ну это само собой. Если бы у него было мало денег, он попросту не попал бы на этот круиз.
Все рассмеялись. Дороговизна путевок была всеобщей темой для шуток, включая экипаж теплохода, но туристическую компанию это ничуть не смущало.
— Французы любят экзотику, — веско сказала Жанет.
— И женщин, — игриво добавил Ивель, глядя на жену.
Она фыркнула:
— Я говорю о французах вообще. В том числе и о женщинах-француженках. Как они могут любить сами себя?
— О! Это как раз очень просто! — бросился на помощь другу Стен. — Любить самих себя — роскошь, недоступная многим нациям. А вот французы — могут.
— Да, американцы в вопросах любви отдают предпочтение деньгам, — согласилась Жанет.
— Американки, — поправил Ивель.
— Не надо обобщать.
— Но и ты не обобщай, дорогая.
— Ну-ну, перестаньте. У вас еще три недели, чтобы ссориться. Не стоит этого делать в самый первый день.
— Сегодня уже второй.
— Первой была ночь, это не считается, — примирительно заключила Жанет. — Хорошо, я согласна не ссориться с мужем в первый день.
