— Я буду встречать гостей вместе с мамой, так что ты меня найдешь сразу.
Эстель решила не обращать внимания на комментарии Ричарда. Она прекрасно понимала, что это просто защитная реакция мальчишки, только-только вылезшего из нищеты.
— Кстати, Рич, у тебя есть костюм и галстук?
— Только не говори, что туда все приходят застегнутыми на все пуговицы! — взмолился он.
— Но это же званый ужин, — пожала плечами Эстель, мило ему улыбаясь, как будто объясняла маленькому ребенку прописные истины.
— Ради этой улыбки я готов на все. А вечеринка действительно обещает быть скучной.
— Ричард, это просто день рождения, и ничего больше. Познакомишься с моей мамой, я тебя представлю некоторым друзьям, и мы улизнем оттуда. Обещаю.
— Хорошо, — обреченно вздохнул он.
— Так у тебя есть костюм?
— Да. Он тебе очень понравится.
— А какого он цвета?
— Зачем тебе это знать?
— Чтобы одеться соответствующе. Это же первый наш выход в свет. И если ты будешь в синем, а я в красном, это будет отвратительно выглядеть.
— Костюм коричневого цвета. В основном, — тихо добавил он.
— Что значит — в основном? — с подозрением в голосе спросила Эстель.
— Ну есть же еще рубашка и галстук! — быстро нашелся Ричард.
— Мне пора бежать. Рич, не подведи меня, — попросила она.
— А когда я тебя подводил?
Эстель предпочла сделать вид, что не заметила вопроса. Ей не хотелось заводить новый бесконечный спор, особенно сейчас.
— В половине шестого я буду тебя ждать, — напомнила она.
— Я приду. Готов поспорить, мое присутствие тебя развеселит.
— Мне всегда хорошо, когда ты рядом! — Эстель поцеловала его.
— Вот это мне по вкусу! — воскликнул он и принялся осыпать ее поцелуями.
Она медленно отступала к входной двери. Наконец дверная ручка уперлась ей в спину.
— Рич, ручка давит мне в позвоночник, — успела сказать она в перерыве между поцелуями.
— Я ее откручу, — пообещал он.
— Ну все-все, мне пора. У нас с тобой вся ночь впереди. — Эстель удалось высвободиться из его объятий и выскользнуть на лестничную клетку. — До вечера! — Она послала Ричарду воздушный поцелуй.
— До вечера, — повторил он и, закрыв за ней дверь, добавил: — Я готов на все ради тебя. А ради твоего счастья...
Эстель заметно нервничала, стоя рядом с матерью. Сара с неодобрением посмотрела на дочь. Она прекрасно понимала ее волнение: Ричард опаздывал уже на полчаса. Но зачем же открыто демонстрировать всем, что ты волнуешься!
— Милая, прекрати дергаться, пожалуйста, — сказала она.
— Прости мама, что ты сказала? — переспросила Эстель.
— Прекрати дергаться, — повторила она. — Никуда не денется твой дорогой Ричард.
— О нет! Он может попасть в самую нелепую ситуацию. Уж я-то его знаю!
— Я вот до сих пор удивляюсь, как он столько времени умудрялся не попасться мне на глаза. Хотя, должна признать, я не подхожу под понятие «нелепая ситуация». — Сара улыбнулась.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовалась Эстель.
— Только то, что вы встречаетесь вот уже шесть лет, а я еще с ним не знакома.
— Он очень стеснительный.
— Ценное качество, особенно для практикующего юриста, — усмехнулась Сара.
— Он тебе понравится, обещаю.
— Я верю тебе, девочка, но мне уже не нравится то, что он так сильно опаздывает.
— Мало ли что могло случиться, а вообще-то он очень пунктуален, — пожала плечами Эстель.
— О! Уже подъехали Эдмондсы. А раз они тут, значит, больше никого не будет. Ты же знаешь, что они почему-то всегда приезжают последними. Милая, постарайся хотя бы улыбаться. Ради моего дня рождения. Я уж не требую от тебя слов приветствия. И не беспокойся так, просто твой Ричард еще не знает про Эдмондсов. — Сара попробовала подбодрить дочь.
— Хорошо, мам. — Эстель улыбнулась матери, но ту уже отвлекли прибывшие гости.
Пока Сара обменивалась любезностями с прибывшей четой, Эстель пыталась высмотреть знакомую машину Ричарда. Но на дороге, ведущей к дому, было пусто. Она вздохнула и, увлекаемая матерью, вошла в дом.
Прием был в разгаре. Эстель уже устала от слишком назойливого внимания отпрысков богатых семейств Сан-Франциско. Она была со всеми одинаково вежлива, но никого не выделяла. И так было всегда. Еще до встречи с Ричардом. Она не помнила того времени, когда их с матерью отказывались принимать почти во всех домах. И все из-за того, что Сара не захотела рассказать отцу, известному всей округе своим бешеным нравом, от кого родится ее ребенок. Слишком много лет они были изгоями, чтобы сейчас Эстель могла поверить этим улыбкам. Только влияние дедушки, который души не чаял в единственной внучке, заставило соседей по-другому отнестись к мисс Саре Уэлч и ее дочери.
И вот сейчас Эстель через силу улыбалась людям, для которых она была бы полным нулем, если бы не являлась наследницей всех капиталов покойного деда.
Уже несколько минут Эстель раздумывала над тем, не симулировать ли ей приступ мигрени, чтобы скрыться из дома матери. Когда она уже было решилась на этот шаг, в другом конце огромного холла послышались удивленные возгласы. Сердце Эстель сжалось в тревожном предчувствии.
Через живой коридор к ней пробирался человек, одетый в костюм гориллы. Он явно стремился к Эстель. Сара тоже заметила чудовище и цель его передвижения. Она подошла и встала рядом с дочерью, готовая оказать ей любую помощь или просто поддержку.
Горилла подошла к женщинам и низко поклонилась. В лапе был зажат огромный букет слегка увядших и помятых хризантем.
— Я всегда думал, что Эстель идеал женской красоты, но только сейчас понял, что у моего идеала есть прообраз, — услышала Эстель из-под маски до боли знакомый голос.
До этой минуты она надеялась, что это шутка кого-то постороннего. Ужасно неудачная шутка. Пока она пыталась собраться с мыслями, Сара взяла инициативу в свои руки. Она приняла букет и поблагодарила гориллу:
— Благодарю вас. Уже давно не слышала таких очаровательных комплиментов. Эстель, познакомь нас, пожалуйста.
— Мама, это Ричард Фейрлемб. Ричард, это моя мама, Сара Уэлч.
— Очень приятно, миссис Уэлч. — Ричард стянул с головы маску и наклонился к руке Сары.
— Мисс Уэлч, — напряженным голосом поправила та.
В неожиданно образовавшейся тишине ее слова прозвучали слишком громко. Все приглашенные с интересом смотрели в их сторону, ожидая, чем закончится это представление.
— О! — удивленно произнес Ричард. Но тут же осекся и покраснел. — Э... Я хотел бы попросить у присутствующих прощения за опоздание, — продолжил он.
