глядя в сторону одноклассников.
– Ни о чем… – бормочет Машка, краснея всем лицом и пытаясь вырваться из его рук.
– Она пердушка у нас, ты не знал, Семин? – голос подруги Аньки, громкий и язвительный, кажется, перекрывает музыку, – с ней никто сидеть не хочет за партой! В том году даже колготки на жопе пропердела!
Машка, не в силах выдержать позор и предательство, всхлипывает и вырывается из рук Семина. Он, кстати, не особенно и удерживает.
Сквозь улюлюканье и свист Машка проносится к выходу из зала, сразу на второй этаж, в женский туалет, там с разбега запирается в кабинке и громко, навзрыд, рыдает.
Надо бы сдержаться, повести себя по-другому, может, ответить предательнице Аньке злой шуткой… Но голова отключается, перед глазами только удивленные глаза Семина, гадкие слова бывшей подружки… И позор, позор несмываемый!
К черту! К черту эту школу! Это Восьмое марта! Эту жизнь!
К черту!
Машка не знает, сколько сидит в туалете, просто в какой-то момент слезы перестают течь, а нервная икота проходит. Она встает, умывается и идет к лаборантской кабинета биологии.
В школе темно, наверно, дискотека закончилась…
И это хорошо.
В кабинете сидит биологичка:
– Малинкина, ну где тебя носит? Я уже пятнадцать минут сижу тут, жду тебя! Все уже разошлись! Хотела в полицию звонить…
– Простите, Марь Викторовна, – бормочет Машка, – я в туалете была…
– Тебе плохо? – хмурится биологичка, но Машка мотает головой и направляется в лаборантскую за одеждой.
Вспомнив про блеск и необходимость его прятать от мамы, она ищет его в сумке… И не находит. Не веря, перерывает несколько раз сумку, но блеска нет!
Это становится окончательной каплей в череде жутких событий этого Восьмого марта, и Машка, едва сдерживая слезы, прощается с класнухой, выбегает из школы и уже на крыльце опять дает волю слезам, оплакивая все на свете: ужасный свой позор, предательство Аньки, Семина, потерю единственной вещи, что приносила радость…
Когда от стены крыльца отделяется темная невысокая фигура, Машка даже не реагирует. Что еще плохого может случиться с ней сегодня? Все уже было!
– Ты че ревешь? – голос, знакомый, хрипловатый, без привычных своих издевательских интонаций, заставляет замолчать и удивленно вытаращиться на своего обладателя.
Одноклассника Сашку Светлова, хулигана и придурка.
Что ему тут надо? Еще поиздеваться хочет? Ну уж нет!
Машка, покрепче сжав ремень сумки, отходит чуть в сторону, смотрит на него исподлобья:
– Ниче.
– Из-за этой дуры, что ли? – хмыкает Сашка, подходя ближе, – плюнь на нее. Она овца.
Машка не возражает. Что есть, то есть. Разглядывает Сашку, отмечая синяк под глазом и кровь на губе. Откуда? Вроде, вот только не было…
– Ты дрался, что ли? – вопрос вылетает сам собой, и Сашка, дотронувшись до губы и чуть поморщившись, отвечает:
– Не-е-е-е… Это так… Разговор…
Он кажется таким неожиданно взрослым, когда произносит это, что Машка уважительно кивает, не задавая больше уточняющих вопросов, молча спускается с крыльца.
Сашка идет следом. Тоже молча.
– Ты чего? – поворачивается Машка к нему. – Тебе тоже в эту сторону?
– Ага…
Он прибавляет шаг, равняясь с ней, подстраивается под ее темп.
– Че рыдала? – опять задает вопрос.
Машка косится, немного удивляясь такому настойчивому интересу. Светлов – известный двоечник, хулиган и матершинник. Странно, что он может говорить спокойно. И сейчас… Зачем интересуется? Все же понимает, раз про Аньку сказал… Или нет? Может, не понимает? Ну, тогда и не надо…
– Блеск для губ пропал, – голос неожиданно подрагивает, и слезы удается сдержать с трудом, – я только купила…
– Из-за такой фигни рыдать? – удивляется Сашка, проявляя типичную для мужчин толстокожесть, и Машка, почему-то не выдержав, опять заливается слезами.
Она рыдает, закрыв лицо руками, и не замечает, как Сашка, неуклюже потоптавшись рядом, обнимает ее и пытается утешать, поглаживая по спине и что-то бормоча про то, что ничего страшного, что блеск - это фигня, а она возражает ему, что не фигня, что он такой красивый и дорогой, что она один разочек только попользовалась…
В итоге, когда от истерики остаются только легкие судорожные вздохи, Машка понимает, что стоит с Сашкой, обнявшись…
И это кажется неожиданно странным и пугающим. Пожалуй, гораздо страннее, чем до этого медляк с Семиным… Она задирает подбородок.
Сашка смотрит на нее, и, кажется, даже не дышит. Глаза его, темные, какие-то странные, а запекшаяся кровь на нижней губе придает боевой, взрослый вид…
Он держит ее за плечи, рассматривает внимательно и серьезно а затем шепчет:
– Не нужен тебе никакой блеск, Малинка, у тебя губы и так, словно малина…
И Машку в жар бросает от его слов, становится настолько стыдно и волнительно, что она не может терпеть, отталкивает Сашку и бежит домой. Они к этому времени умудряются дойти практически до ее дома, так что Сашка не успевает ее догнать.
Машка забегает в подъезд, в одно дыханье залетает к себе на третий, затем в квартиру, скидывает обувь и куртку и запирается в ванной.
Там она смотрит на себя, безумную, красную, зареванную всю.
И в голове звучат Сашкины слова: “Твои губы, как малина…”
Черт… Чего это он? Зачем?
Так и не найдя ответа, Машка умывается, отказывается от ужина и валится в кровать.
И перед сном вспоминает совсем не свой позор, а Сашкины блестящие глаза и его слова.
На следующий день у нее поднимается температура, и Машка две недели валяется с орз дома.
И за это время умудряется уговорить маму перевести ее в другую школу. Она хочет быть врачом, а нужная ей школа является опорной от медицинского университета.
Аргументы серьезные, и мама соглашается…
Машка больше не появляется в своей старой школе, постепенно забывая Аньку, свой позор, Семина…
Машка увлечена новой школой, одноклассниками, которые не знают про дырку на колготках, учебой, пусть теперь приходится ездить две остановки по прямой…
Она ни о чем не жалеет… Может, только о темных глазах Светлова, взволнованно глядящих на нее, о его словах: “Твои губы, как малина…”
Это кажется волнительным и нереальным, и со временем тоже тускнеет, все больше напоминая сон.
А Восьмое марта Машка теперь не любит. Дурацкий праздник. К черту его!
– И вот представь, когда раскопали это захоронение, там обнаружили в целости и сохранности скелет скифской принцессы! Это невероятное открытие!
Вадик горячится, поправляет
