Вот как, подарок Сильваны, подумала Мэгги.
Подарок любимой женщины! Что же, носи теперь. Только не обижайся, если скажут, что издали ты похож на яичницу с зеленым луком.
– А ты тут давно сидишь? И не скучно тебе одной? – спросил Джек Паттерсон, усаживаясь за столик так неуклюже, что на столе задребезжали чашки на блюдцах, упала набок вазочка с гвоздикой, и ручеек, пробежав по столешнице, обрушился водопадом на колени Джека.
Так тебе и надо, подумала Мэгги, а вслух выпалила:
– Что значит – сижу и скучаю? Битый час вас жду! Мы договаривались вчера, что сегодня отправимся на концерт классической музыки, или нет? Отвечай, Джек! Просто свинство с вашей стороны так опаздывать!
Джек молчал и с довольным видом изучал меню. Сосиски явно интересовали его куда больше, чем Шуман и Шуберт, вместе взятые.
Животное в кепке и галстуке! А еще записки когда-то посылал, цветы дарил на День святого Валентина!
Мэгги почувствовала, что настроение ее безнадежно испортилось от встречи со старой приятельницей и ее прожорливым другом. Конечно, посидеть пару часов воскресным утром в кафе с друзьями веселее, чем в одиночестве, но картина чужого счастья, если честно признаться, приводила ее в бешенство.
Нет, все-таки она, Мэгги Спрингфилд, в некоторых случаях способна на зависть. Чувство отвратительное, но ничего не поделаешь. Зависть, говорят люди, убивает душу человека.
Ничего, ее душу гнусное чувство зависти не убьет. Она сейчас зла как сто чертей!..
Пауза затягивалась самым нелепым образом.
Бармен-горбун, получив от Джека заказ, уже тащил к столику поднос с любимыми Сильваной миндальными пирожными и кофейником.
Это дело официанта, подносы таскать, с раздражением отметила про себя Мэгги, на дух не переносящая миндаль. Наблюдая за барменом, она сначала даже не поняла, о чем говорит подруга.
– Мэгги, ты слышишь меня? Мэгги, ау! Мы с Джеком приглашаем тебя на нашу помолвку! Придешь? – Голос у Сильваны, тихий и ласковый, был полон незнакомых ноток.
– Что? – спросила, с недоумением взглянув на друзей, молодая женщина. – На какую такую помолвку?
– Да на нашу с Джеком! А еще нам сегодня не до музыки, не до концертов – идем сейчас к родителям Джека. С предстоящей свадьбой столько проблем! Не расстраивайся, милая Мэгги!
Ага, вот что означали незнакомые нотки в голосе подруги!
Она что, жалеть меня надумала? – решила было Мэгги, но тут же отогнала эту мысль.
С какой еще стати, ведь у меня все впереди!
И уж конечно мой-то жених будет не таким пугалом, как Джек Паттерсон.
– Вот как, приглашаете на помолвку? – тем не менее расстроенная неожиданной новостью, Мэгги изобразила радостное удивление. – Конечно, мои дорогие! Приду обязательно!
Джек поднялся и чинно поклонился Мэгги.
– Я так и знал, что ты обрадуешься! Ты всегда хорошо ко мне относилась, я все помню!
Лучше бы тебе память отшибло, подлый предатель! – подумала Мэгги. Он помнит! А я вот давно все забыла!
– Но… простите, мне пора, бегу! – Молодая женщина вскочила со своего стула и действительно почти бегом направилась к выходу.
– Ты куда, Мэгги?! – воскликнули Сильвана и Джек хором. – Почему тебе куда-то надо бежать?
Скажите еще, что меня никто не ждет, идиоты!
Воскресенье испорчено! Влюбленные дураки, не могли позвонить и предупредить, что собираются провести время со стариками Паттерсонами! День пропал, такой прекрасный день!.. А бежать-то ей действительно некуда, и никто ее на самом деле не ждет…
Каблучки легких туфелек звонко стучали по каменным плиткам дорожки.
Помня о том, что спина у молодой женщины при ходьбе должна быть прямой, Мэгги быстро шла по тенистому бульвару Академии и думала о том, что вечером вновь придется одной возвращаться в крохотную квартирку под чердаком старинного дома на Гарднер-сквер. А затем выслушивать нескончаемо долгие нотации любящей мамочки, которая взяла себе в привычку воспитывать дочь по телефону.
Долгие и смешные нотации, сводящие с ума своей назойливостью! Мать недовольна образом жизни своей самостоятельной дочери – все это старо как мир.
«Не туда пошла, не то купила, не то сказала… Спишь не на том боку. Смотришь не те фильмы… Ты покупаешь „Окси“?! Почему не „Оксапол“, милая? Мама плохого не посоветует!.. Делай, что тебе говорит любящая мать, и все будет в полном порядке! Воспринимай мои советы как систему, и все наладится…»
О, какая старая, нудная песенка! Неужели мамочка так состарилась, что не чувствует: у дочери своя, отдельная жизнь, которая целиком и полностью управляется вполне симпатичным королем, имя которому Его Величество Случай? Никакая система не поможет лучше справиться с проблемами.
Мэгги улыбнулась и пошла медленнее. Она вовсе не сердилась на мать. Ну, нотации, подумаешь! Главное, мать жива и здорова.
Милая мама! Тебя саму, Мэрилин Спрингфилд, урожденную Мэри Каттералл, дочь мельника из-под Молледана, тоже нужно воспитывать. Что-то в последнее время ты стала говорить о вещах, ранее неслыханных.
Ты, Мэрилин Спрингфилд, строго судишь мою жизнь и мои привычки, моих друзей. Но почему ты стала с таким вызывающим подозрение уважением говорить о мистере Саймоне Маккуиллане, холостяке-книготорговце?
«Саймон решил! Саймон сказал! У Саймона потрясающее чувство меры!» Раньше таких слов удостаивался разве что покойный отец!
Саймон предпочитает «Оксапол», и бог с ним! А что для тебя значит, интересно, инженер Джонатан Натчбулл? Ведь он всю жизнь только тем и занимается, что строит мосты, пирсы и виадуки. С какой такой стати он удостаивается от тебя глубокомысленных эпитетов «почтенный», «мудрый» и «обходительный», а?
Конечно, тебе, милая мама, не весело сохранять статус вдовы долгие десять лет. Жизнь, как говорится, берет свое.
Скажи мне лучше честно, мама: «Дочь, помоги найти хоть какого-нибудь жениха!». И не вспоминай по поводу и без повода моего отца…
Ах отец! Мэгги вспоминала его без печали, лишь с легкой грустью. А как еще можно было вспоминать доброго и веселого человека, оставившего о себе чудесные воспоминания. Конечно, такого мужчину, как покойный отец, мама не встретит никогда.
Прекрасный драматический актер с амплуа первого любовника, прославившийся исполнением заглавных ролей в фильмах, поставленных знаменитым Чарлзом Берриманом, Бенджамен Спрингфилд был чудесным человеком. Как его любили и уважали всюду!
Критики посвящали ему восторженные статьи, знатоки кино называли живой легендой кинематографа, дилетанты просто верили, что мистер Спрингфилд и великий Веллес одно и то же лицо. Любимец женщин… Однажды на центральном вокзале мама достала из сумочки револьвер и выстрелами разогнала внушительную толпу охотниц за автографами, за что поплатилась внушительным штрафом. Но, попав на первые полосы газет, эта история привела только к росту популярности ее отца.
