Юрий Горюнов - Город наших надежд (сборник)

– Вот твоя мораль тебя и губит, что до сих пор один. Их так много, а ты словно взял на себя обязательство, облагородить их всех, – съязвил он, – ладно, ладно, все знаю и понимаю, но слюнки текут.

– Вон там салфетки, вытрись.

– Доводить красоту до совершенства, которому нет предела, вот наша задача, – изрек Леня, – куда ты и должен сейчас идти.

– Не люблю фразу «нет предела совершенству». Совершенство это когда ничего нельзя добавить и ничего нельзя убавить. Каждый понимает по-своему понятие совершенства.

– Вот мы добавляем и убираем.

– Да ладно тебе. Очень не много таких, которым действительно требуется наше вмешательство.

– Да ладно? А что же остальные? Так просто приходят?

– Леня, проведу ликбез. Я не хочу думать о женщинах, а тем более говорить, плохо, так как среди них много, кого знаю очень не плохо, и они вполне порядочные женщины, ну смотря с какой стороны посмотреть, но тем не менее. Но уверяю тебя, милый друг, очень многие не прочь завести небольшой роман на стороне. Это я знаю по себе. Это, во-первых.

– Понял, – смеясь, ответил Леня, – думаю первого пункта уже достаточно.

– Конечно, тебе и этого хватит. Ну, так вот, во-вторых… В нашем с тобой деле, при обследовании пациентки надо лишь иногда намекнуть, что это просто удача, что она попала к нам, – сделав паузу, я продолжил, – это наш заработок. Цинично, но факт. А знаешь, все это так мелочь. Я готов поспорить на месяц воздержания, что самое главное это то, что женщина по природе имеет желание выглядеть привлекательнее. И здесь не обходится без хотя бы легкой влюбленности или, увы, без простого материального интереса, чтобы удержать мужчину.

– Вот в последнем ты, пожалуй, прав, – Леня задумчиво уставился в потолок, – не могу сказать, что сильно завидую тебе, но иногда твоя свобода, которую ты не скрываешь, а даже демонстрируешь, заставляет задуматься. А не поторопился ли я жениться? У меня замечательная жена, но иногда видя тебя свободным и с очередной женщиной, завидую и думаю, что они в тебе нашли?

– То, что ты уже потерял. Свободного мужчину, – улыбнулся я ему.

– Ты так виртуозно ехидничаешь, что это не воспринимается как обида. Это твой оскорбительный прием. Ты и с женщинами такой же?

– Нельзя менять привычки, иначе исключения войдут в правило, и я потеряю свой шарм. Когда он пойдет на убыль и станет выветриваться, как хороший одеколон, по прошествии времени, вот тогда я задумаюсь о смене привычек.

– Да, шарма тебе не занимать. Как тебе только удается иметь столько поклонниц?

– Видишь ли. Девушки то и дело выходят замуж, ну любят они так поступать, и в моем списке порой зияют большие прорехи. Вот я и должен их заполнять.

– Да, Федя, ты никогда не женишься с такой философией.

– Это больной вопрос моей мамы. Но пока я не могу решиться на столь серьезный шаг, оставив без внимания других женщин. Я как врач, должен заботиться о здоровье людей, но предпочитаю не всех, а женщин. Имея сексуальную избыточность, я просто обязан поделиться ей с женщинами, которые испытывают сексуальную недостаточность.

– Откуда ты знаешь, у кого сексуальная недостаточность?

– Я чувствую. Иначе откуда бы у меня, скажем мягко, было столько знакомых среди них.

– Тебе надо было идти в гинекологию, а не пластическую хирургию.

– Не прав. Мне важно видеть лицо женщины. И вот в ее глазах читаю недостаточность.

– Ты циник.

– Наверное. Как сказал один мудрый человек, к сожалению, не помню кто, «если на выходе из пессимизма вас ожидает цинизм, поворачивайте обратно». Вот я и жду у выхода, а если кто вышел ко мне на встречу, то я не виноват, сами пришли, не звал.

Леня ничего не ответил, а я, взглянув на часы, сообщил: – Все, Леня, пошутили и хватит. Пора делом заниматься. Пошли.

Мы вышли из кабинета и я направился в операционную, где меня ждали две женщины: одна с полным непониманием того бреда, что я нес, другая с частичной потерей памяти, восстанавливать которую у меня не было желания.

Операция с Еленой Николаевной прошла без каких-либо проблем. Я сделал то, что она хотела и, оставив ее на попечение Кати, вышел из операционной, направляясь к себе в кабинет. Приема сегодня больше не было, как и операций. Мне хотелось побыть одному и просто раскинуть свои мозги, просматривая их словно через лупу, отыскивая ключик, который открыл бы дверь понимания, что произошло. Ладно бы произошло с кем-то и где-то, а это сейчас и со мной. Я врач, а значит должен уметь делать выводы от полученных результатов. Итак, раскинуть мозги, а потом собрать их заново, но уже в другом виде.

Войдя в кабинет, я не стал закрывать дверь, что было не принято, а пройдя к столу сел, откинулся в кресле и закрыл глаза.

«Вчера я встречался с Еленой Николаевной, и она этого не помнит. Это факт, ну, во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление, – начал я размышлять. – Что послужило толчком к потере ее памяти, вернее, части памяти? Меня она помнила, но не помнила, что я был у нее. Постой. Утром я вспомнил фразу, которую произнес про себя при расставании с ней. Как она звучала? – Забудь о том, что мы делали. Кажется так или что-то подобное. Стоп, вспомнил. Да я произнес. Забудь, что между нами было, и перед глазами как вспышка предстало именно то время и исчезло, словно засветились отдельные кадры на кинопленке. Неужели это сработало? Бред! Я нормальный человек, с нормальной психикой, способностями гипноза не обладал. А сейчас? Хочется верить, что и сейчас».

Я встал и подошел к зеркалу, висящему на стене. Пальцем опустил веко левого глаза, затем правого. Все было в порядке, обычные глаза, как и всегда. Высунул язык, чтобы заодно посмотреть. В это время открылась дверь кабинета и вошла Катя. Увидев меня перед зеркалом с высунутым языком, она остановилась. Я повернулся к ней и увидел недоуменное выражение лица:

– Ну, что стоишь, как вкопанная? Закрой дверь и проходи, и не смотри на меня такими глазами. Они у тебя очень красивые, но есть вероятность, что выскочат из орбит. Хорошо хоть рот не открыла.

Катя закрыла дверь и подошла ко мне. Она была примерно одного роста со мной, но, безусловно, стройнее и привлекательнее, с точки зрения мужчины. Посмотрев мне в глаза, она спросила:

– Федор Степанович, вы себя хорошо чувствуете? У вас все в порядке?

– Это, смотря, что считать порядком, милая Катя. Для кого-то и беспорядок – порядок.

– Вы сегодня очень странный. Я вас таким не видела.

– Ой, Катюша, я сам себе иногда удивляюсь. Даже сейчас. «Сейчас любое решение может оказаться самым важным и необходимым и надо его принять и понять, что следует делать дальше, а чего избегать», – пронеслась мысль в голове.