облачка грехов. Обычно чисто символически огороженная площадка пустовала, но если в неурочный час туда всё же забредали праздные туристы, сильный приступ акрофобии гарантированно прогонял их прочь.
Однако сегодня место было занято отнюдь не надоедливыми смертными.
Её свет был тёплым и ласковым, как весеннее солнышко, крылья — белее облаков, длинные распущенные волосы — чистое золото. Она сидела на тонкой перекладине ограждения, будто не было ничего удобнее, и беззаботно болтала над пропастью ногами в туфельках без каблуков, не замечая появившуюся компанию. «Ангелы — такие ангелы, — поморщился Дин. — Ещё и одета в белое платье — никакой оригинальности». Потом прислушался к ощущению следа и нахмурился: «Так это?..»
— Так это ты помешала мне заполучить душонку того смертного?
Услышав за спиной гневный голос, ангел вздрогнула от неожиданности и резво вскочила, позабыв, что под ней — только десятки метров воздуха. Судорожно взмахнула крыльями, перелетела через ограду и, неловко опустившись на землю, подняла на насмешливо наблюдающего за её кульбитами пришельца травяной взгляд.
— Ох, ты меня напугал. Не подкрадывайся так больше, ладно?
Прогоняя на секунду возникшее ощущение знакомого, Дин скрипнул зубами: эта простушка вообще слышала, о чём её спрашивали?
— Отвечай на вопрос.
— Я всего лишь напомнила ему, что те ребята — тоже люди, — мягко ответила ангел. — Выбор оставался за ним.
— Ну да, конечно, — фыркнул Дин. И резко спросил: — Твоё имя?
— Эйприл. А твоё?
Апрель — типичная райская пошлость. К тому же без чина, значит, из низшей — лунной — сферы. Как вообще можно было проиграть такой?
— Дин, Судья. Четвёртый чин, что под рукой мессира Асмодея.
Губы ангела округлились в беззвучном «О», а потом она бестрепетно протянула узкую ладонь:
— Приятно познакомиться.
Это было настолько нелепо, что в первый момент Дин не придумал, как реагировать. Не могла же девчонка действительно считать их знакомство приятным? А если могла, то она ещё глупее, чем кажется. И руку подала, беспечная дура.
— Ты вправду меня не боишься?
Ангел непонимающе захлопала светлыми ресницами.
— Рай и Ад не воюют уже тысячи лет, почему я должна бояться?
«Потому что если я захочу плюнуть на перемирие, то убью тебя одним ударом — пикнуть не успеешь».
Конечно, Дин не стал так говорить: предупреждать любого потенциального неприятеля о своих возможностях — не самое разумное поведение. Вместо этого пригрозил:
— Не смей больше путаться у меня под ногами, — и исчез во вспышке адского пламени. Он и так потратил на пустоголовую девчонку больше времени, чем та заслуживала.
Об измене мужа Молли узнала случайно. Рано утром Фил вернулся домой из очередной короткой командировки, чмокнул в щёчку встретившую его на пороге жену и первым делом пошёл в душ, оставив смартфон на журнальном столике в гостиной. Молли как раз зачем-то пробегала мимо — кажется, открывала окна, чтобы проветрить комнаты перед завтраком, — когда её внимание привлекло треньканье пришедшей эсэмэски. Раньше она никогда не заглядывала в мужнин телефон, а сейчас словно на ухо кто-то шепнул. Молли бросила любопытный взгляд на экран и до того, как он погас, успела выхватить: «чудесная ночь», «люблю», «повторим?».
«Что?»
Молли протянула к смартфону руку, но сразу же отдёрнула — сверху послышались шаги Фила.
— Мол? Завтрак готов?
— Да, — севшим голосом на автомате ответила Молли, тряхнула головой и уже громче повторила: — Да, приходи.
После завтрака Фил лёг вздремнуть — «Никак не привыкну спать в самолётах, милая, разбуди меня через пару часиков». Молли подумала, что сегодня самолёты точно ни при чём, однако молча кивнула. Дождалась, пока муж уснёт покрепче, на цыпочках прокралась в спальню и аккуратно взяла с его тумбочки проклятый смартфон. Почему-то чувствуя себя преступницей, открыла раздел сообщений — утреннее закономерно находилось в самом верху списка. Прислал его некий «Дж. Смит», однако Молли сильно сомневалась, что Фил — скрытый гей. Она развернула диалог с этим Смитом — сплошные «люблю», «мой зверь», «встретимся», «скучаю». С каждой прочитанной строчкой челюсти Молли сжимались всё сильнее. Добравшись, наконец, до начала переписки, она посмотрела на дату — третье апреля. Полгода, шесть чёртовых месяцев Фил трахает другую и имеет наглость приходить домой, целовать Молли, называть её «милой», есть приготовленную ею еду, спать в их общей постели — как будто всё нормально. Ей со страшной силой захотелось вышвырнуть смартфон из окна, чтобы эта проклятая штука ударилась о бетон садовой дорожки и разлетелась на тысячу, нет, миллион, крошечных обломков. Но вместо этого Молли бесшумно вернулась в комнату, не глядя на спящего мужа, вернула смартфон на место и ушла чистить раковины.
Она с детства любила делать уборку, однако в последнее время эта страсть приобрела поистине угрожающие размеры. Каждый день Молли выметала, намывала, отчищала, полировала — благо в частном двухэтажном доме всегда было, что. Она работала в перчатках, тем не менее универсальное чистящее средство всё равно каким-то образом попадало на кожу. Молли стала по-настоящему стесняться своих рук — загрубевших, в некрасивых красных пятнах, с болезненными трещинками вокруг ногтей. Не спасали ни кремы, ни масла; помочь могло только радикальное сокращение времени на уборку, однако об этом она не хотела даже думать. Монотонные, однообразные действия и зримый результат трудов хотя бы ненадолго давали ей успокоение и ощущение собственной нужности. Иногда к Молли приходила мысль, что, возможно, стоило бы найти какую-нибудь работу. Вот только кому нужна домохозяйка, десять лет просидевшая на шее у мужа? И потом, Фил наверняка был бы против. Ведь это он настоял, чтобы она целиком посвятила себя дому. А Молли не могла пойти против желания мужа, ведь она так любила его.
До сегодняшнего утра.
Ночью Молли долго не могла уснуть, ворочалась с боку на бок, то сбрасывая одеяло, то закутываясь в него с головой. Рядом мирно сопел Фил — днём они, как примерная семья, выбрались на пешую прогулку в горы и порядком устали. Только вот ни свежий прохладный воздух, ни красивые виды не улучшили настроения Молли. Фил же, казалось, совершенно не замечал, что с женой что-то не так. «Неужели ему настолько плевать на меня?» — думала женщина, и лёд, сковывавший её душу, становился всё толще. Наверное, именно из-за этого холода ей никак не засыпалось, а когда Морфей всё же снизошёл до неё, то принёс с собой очень странный и пугающе реальный сон.
Она оказалась в холле старинного замка — по крайней мере, именно так Молли всегда представляла себе старинные замки. Огромное, гулкое помещение с высоченным сводчатым
