Позже, когда она удобно устроилась в его руках, он спросил:
— Полагаю, после опыта с Саймоном ты разочаровалась в браке?
Джина задумалась и неожиданно поняла, что ее надежды и мечты были такими же, как и в восемнадцать лет.
— Нет, — наконец ответила она. — Мои отношения с Саймоном были катастрофой, но я до сих пор верю в брак. И я надеюсь, что однажды встречу своего мужчину, как Нонна Джиневра встретила моего дедушку, влюбилась и снова вышла замуж. — Может, она никогда не сможет родить ребенка, но в мире столько малышей, которым нужны родители, и она обязательно усыновит кого-нибудь из них. — Я считаю, если что-то не получилось, как ты планировал, это не причина не попытаться еще раз, — сказала она.
— Значит, ты не боишься, что тебе опять разобьют сердце?
— Конечно, есть риск, что такое случится снова, но какой у меня выбор? Никогда не позволять себе сближаться с кем-то? Не испытывать радости от любви к кому-то из-за страха, что все может закончиться слезами? Да, мое сердце будет в безопасности, но какой станет моя жизнь? — Джина помолчала. — Ты правда доволен своей жизнью, Ланзо? Я знаю, что у тебя много женщин, и ты не бываешь один, поблизости всегда есть привлекательная блондинка, желающая разделить с тобой постель, но я понимаю, что ты одинок, — тихо сказала она. — Кажется, ты вообще никого не любишь.
Ланзо напрягся, подумав, что у него были причины, чтобы не сближаться ни с кем. Он помнил давящую боль, когда ему сообщили, что Кристина умерла. Неверие, превратившееся в страдание, когда он смотрел на руины родительского дома и понимал, что никто не мог избежать смерти. Он не хотел повторения этой боли и не хотел снова впадать в то состояние, когда несколько месяцев после трагедии он не мог понять, зачем ему продолжать жить без любимой женщины. Пятнадцать лет он вел совершенно другую жизнь, и большая ее часть его устраивала.
— Мне нравится моя жизнь, — признался он. — Я иду, куда хочу, когда хочу, и я ни перед кем не должен отчитываться.
Он не сказал ей ничего, чего она уже не знала, подумала Джина, пытаясь не обращать внимания на легкий укол, вызванный его словами. Она всегда понимала, что Ланзо — одиночка, человек, свободно чувствующий себя в толпе, но счастливый наедине с собой.
Как долго продлятся их отношения? Неделю? Несколько месяцев? Джина знала, что рано или поздно они все равно закончатся.
Когда его постоянный ассистент вернется, их профессиональным и личным отношениям придет конец. Их связь — просто короткий роман, и, пока она охраняла от него свое сердце, она вполне могла быть довольной.
Джина и Ланзо продлили свою поездку в Сан-Тропе еще на несколько дней. Они проводили долгие часы на пляже и долгие ночи, занимаясь любовью, а потом засыпали в объятиях друг друга.
Но вскоре реальность разрушила их сказку. Планы Ланзо вернуться в Италию, в Позитано, нарушились новостями о том, что ресторан «Ди Козимо» в Нью-Йорке серьезно пострадал от пожара.
— Скажи, чтобы самолет забрал нас из аэропорта Тулона и отправился сразу в Нью-Йорк, — проинструктировал он Джину, повесив трубку.
— Ресторан сильно пострадал? — спросила она, вспоминая, что совсем недавно нью-йоркская сеть была отремонтирована.
— Насколько я понял, он полностью разрушен. — Ланзо пожал плечами. — Слава богу, никто не пострадал, и это главное.
Через двадцать четыре часа Джина посмотрела на почерневшие стены и обломки крыши и поежилась, несмотря на полуденную жару в Нью-Йорке. Пожар был вызван коротким замыканием, и урон был колоссальный, но, как и сказал Ланзо, все гости и персонал смогли выбраться из здания.
— Дэниэл Картер сказал, огонь распространился очень быстро, — сообщила она Ланзо после разговора с менеджером ресторана, который до сих пор не оправился от шока.
Ланзо не ответил. По выражению его лица сложно было понять, о чем он думает. Когда он снял очки, Джина вздрогнула, увидев мрачный взгляд.
— Огонь очень разрушителен, — угрюмо проговорил он. — Он поглощает все на своем пути, беспощадно превращая все вот в это.
Ланзо пнул ногой горку пепла, не обратив внимания на облако, взлетевшее в воздух и осевшее на его одежде.
Нахмурившись, Джина положила руку на его плечо:
— Я знаю, это ужасно. Но один из служащих сообщил мне, что само здание не сильно пострадало и ресторан можно будет отчистить и снова отделать.
Ланзо усмехнулся:
— Конечно, все снова будет сиять, словно ничего не случилось.
— Это же хорошо, разве нет? — медленно проговорила она. — Через полгода про пожар все забудут.
Ланзо покачал головой и отошел от нее.
— Некоторые вещи невозможно забыть никогда, — пробормотал он. — Некоторые воспоминания преследуют тебя всю жизнь.
— Что ты имеешь в виду?
— Не важно. Я несу чушь, cara.Я просто в шоке от разрушений. Сейчас мы вернемся в отель. Ты, наверное, хочешь спать из-за разницы во времени.
Может, сам Ланзо тоже ощущал шестичасовую разницу во времени после их скорого отлета в США, потому что этой ночью, впервые с тех пор как они стали любовниками, он не прикоснулся к ней, а, пожелав спокойной ночи, лег на свою половину широкой кровати и отвернулся.
Следующие несколько дней он казался сдержанным и озабоченным. Он занимался с ней любовью, и, хотя секс был настолько же хорош, как и обычно, Джина чувствовала, что между ними уже нет такой интимности, которая связывала их в Сан-Тропе.
Они провели в Нью-Йорке две недели, пока Ланзо решал возникшие после пожара проблемы. В воскресенье, когда они должны были вернуться домой, Джина проснулась и увидела, что Ланзо уже встал и оделся.
— Я хочу провести день за городом, в небольшом местечке в шестидесяти милях на восток от города, возле побережья. Хочешь поехать со мной?
Она откинула волосы с лица и сонно посмотрела на него, не понимая, как он может выглядеть так бодро после почти бессонной ночи.
— Хорошо. — В городе было невыносимо жарко, и ей нравилась мысль о прохладном прибрежном ветерке. — Когда ты хочешь выехать?
— Через двадцать минут. Но, раз я не давал тебе спать прошлой ночью, я дам тебе полчаса.
Через два часа Джина оглядела аэродром.
— Ты правда приехал сюда, чтобы прыгнуть с парашютом?
— Конечно, cara, — ответил он, рассмеявшись над ее испуганным выражением. — Ничто не сравнится с прыжком из самолета на высоте десяти тысяч футов. Я опытный парашютист, и мы можем прыгнуть в тандеме, если хочешь.
— Я пас, спасибо. Я дорожу своей жизнью. — Она сняла очки и испытующе посмотрела на него. — Гонки на катерах, прыжки с парашютом, мотоцикл в Позитано… Иногда мне кажется, что ты своей не дорожишь, Ланзо.
