Она набрала номер Ширли Картер, ее подруга и коллега подошла почти мгновенно.
– Привет! Это Глэдис. Знаю, что сейчас поздно. Однако не могла бы я приехать и переночевать у тебя – или это неудобно?
– Конечно, приезжай, – поспешно отозвалась Ширли. – Мне так одиноко и тоскливо, я буду страшно рада тебя видеть!
– Замечательно. Буду через полчаса, Ширли. Она собралась за каких-нибудь десять минут.
Мать прошла за ней в спальню и осталась стоять в дверях, с растущей тревогой наблюдая за лихорадочной активностью дочери.
– Для того чтобы просто провести ночь у подруги, тебе вовсе не нужно столько вещей, Глэдис, – робко заметила она.
– Не знаю, сколько мне придется искать квартиру, но как только я ее найду и сниму, то немедленно приеду за остальным.
– Глэдис, пожалуйста… Нам надо поговорить.
– Ты зашла слишком далеко, мама.
– Я не хотела причинить вреда ни тебе, ни Майку, – почти закричала Софи; на этот раз в ее голосе прозвучала искренняя боль. – Я пыталась связаться с ним после твоего звонка, но он уже уехал из гостиницы. Неужели ты не можешь помириться с ним, Глэдис?
– Не могу, – с горечью сказала дочь. – Тебя никогда не интересовало, чего я хочу, а чего нет, верно, мама? Только твои решения всегда были правильными, только они имели значение.
– Я всегда желала тебе добра, Глэдис.
– Вернее того, что ты считала добром. И пожалуйста, не говори больше ничего, мама. Я не хочу ненавидеть тебя больше, чем уже ненавижу сейчас.
Мать побледнела и медленно опустилась на край кровати. Глэдис на мгновение остановилась, побоявшись, что с ней случится сердечный приступ. Нет, доктора сообщили, что новый сердечный клапан работает нормально и причин для беспокойства нет. Кроме того, потрясение было необходимо, чтобы мать наконец здраво оценила их отношения. Глэдис отбросила сомнения и решительно направилась в ванную комнату собрать туалетные принадлежности.
Когда она вернулась в спальню, мать все еще сидела на постели в прежней позе, только лицо немного порозовело. Быстро пришла в себя, со злорадством подумала Глэдис. Она освободила в чемодане место для туалетных принадлежностей, уложила их и закрыла крышку.
– Я очень сожалею, Глэдис, – тихо и печально проговорила Софи Ньюмен.
– Что, правда, мама? – насмешливо протянула Глэдис; воспоминания обо всех бедах и неприятностях, которые она пережила по вине матери, потушили в сердце даже крохотную искру сострадания. – А тебе не было жаль, когда я по твоей вине лишилась настоящей свадьбы – такой же чудесной, как у Вивьен? Тебе не было жаль, когда ты отвернулась от меня, потому что я вышла замуж за человека, которого любила? Тебе, может, было жаль меня, когда я вернулась домой с сердцем, истекающим кровью? Ты только оскорбляла меня и читала нотации, но ни разу не помогла.
– Он был не тем человеком, который тебе нужен, – последовал вполне предсказуемый ответ.
– Я любила его. Я никогда не полюблю ни одного мужчину так, как любила Дэйва Флэвина. Наверное, ни с кем в жизни я больше не буду так счастлива, как с ним. Печально, что ты не понимаешь этого, мама. Мои чувства никогда не волновали тебя настолько, чтобы ты попыталась понять.
– Неправда! – возразила мать. – Только его влияние, только оно разлучило нас. Этот человек встал между нами…
Глэдис покачала головой.
– Все должно было быть по-твоему или совсем не быть. Ну что ж, теперь я стану жить своим умом. И так будет всегда. И если ты хочешь остаться хоть сколько-нибудь близким мне человеком, лучше тебе принять это как должное.
– Это вредит моему здоровью. Я могу умереть, – дрожащим голосом проговорила мать. – Как ты можешь меня оставить в таком положении?
– Позвони Вивьен!
Глэдис взяла чемодан, вышла из комнаты и проследовала по коридору на улицу. На глазах у нее выступили слезы, она почти не видела дороги. Глупо вот так сломаться сейчас, твердила она себе. Не то чтобы ей не хватало сил или решимости – просто она почувствовала себя страшно одинокой, внезапно лишившись всего, что хоть как-то заполняло ее жизнь в эти три года. Сейчас она действительно не знала, хочет ли снова соединить свою судьбу с Дэйвом. И хочет ли он быть с ней. Желание – одно, доверие и преданность – совсем другое. Можно ли снова связать эту разорванную нить?
Рядом с ней затормозила машина. Разглядев сквозь слезы светящийся знак на крыше, Глэдис поняла, что это такси. Как нельзя вовремя! Она рухнула на заднее сиденье и отправилась в свою последнюю за ночь поездку. По крайней мере, ее ждет человек, который выслушает и посочувствует ей, утешала себя Глэдис. Теперь нужно успокоиться и привести себя в порядок – не может же она появиться перед Ширли в таком виде…
Ширли Картер жила в пригороде. Восемь лет назад она пришла к выводу, что, скорее всего ни один мужчина не войдет в ее жизнь и не вскружит ей голову, а потому решила устроиться так, как будет удобно ей, потратив все свои сбережения на маленький домик с террасой.
Поначалу он состоял из двух спален, гостиной, кухоньки, ванной комнаты и небольшой прихожей. Ширли превратила вторую спальню в собственную музыкальную студию, но для приятелей, остающихся на ночь, там был поставлен диван. Глэдис частенько гостила у Ширли в прежние времена и была уверена, что ей и сегодня будут рады.
Встретившая ее на пороге Ширли была одета в длинную и очень свободную ночную рубашку темно-синего цвета. Как и все, что носила Ширли, рубашка отличалась отменным качеством, но ничего изящного в ней не было – просто теплая и удобная вещь. Ширли давно уже махнула рукой на свою внешность, решив, что рыжие волосы – это ужасно, веснушки – еще хуже и что, кроме всего прочего, в ней нет изюминки, словом, совсем ничего, что могло бы привлечь к ней внимание мужчин. Потому Ширли считала излишним как-то подчеркивать свою женственность.
Когда подруга увидела чемодан Глэдис, ее яркие миндалевидные глаза загорелись неподдельным интересом.
– Я уеду завтра, – пояснила Глэдис. – Мы с матерью пришли к выводу, что наши жизненные пути расходятся.
– А! Семейные неурядицы! У меня есть кое-какое лекарство от подобных огорчений, – с энтузиазмом заверила ее Ширли. – Ты можешь поведать мне о своих неприятностях за чаем с французскими пирожными. Я их накупила целую кучу, просто не смогла устоять – поддалась искушению!
– Нет, Ширли. Прости, но это не для меня. Мой желудок просто не выдержит сейчас пирожных. Но от чашечки кофе я бы не отказалась.
– А как насчет стаканчика ирландского виски? Похоже, он-то тебе не повредит.
– Ты не ошиблась, – мрачновато подтвердила Глэдис.
– Тогда брось куда-нибудь свой чемодан и пойдем в комнату. Сейчас я принесу лекарство от всех напастей.
