Она поднялась из-за стола.
— Уходи, Маркос. Я не хочу тебя видеть. И не приезжай больше никогда.
Он не двинулся и продолжал смотреть на нее.
— Сначала назови его имя. Потом я уйду. Я ничего с ним не сделаю. — Он невесело хохотнул. — Ведь ты ушла к нему добровольно.
Она отрицательно помотала головой.
— Нет, уходи.
Их взгляды встретились на несколько мгновений. Потом он повернулся и направился к двери.
Он уже открыл дверь, но в последний миг остановился и обернулся к ней. Выражение его лица испугало ее.
— Боже, Ванесса! Ну почему ты так поступила? Как ты могла ей поверить? И почему не поверила мне? Нас многое связывало, а ты отбросила все это.
Она едва не поддалась чувству жалости. Но внутри шевельнулся ребенок. Защищающим жестом она прижала к животу ладонь.
— Уходи, — сказала Ванесса.
Маркос потянулся, чтобы налить себе виски, но его руку перехватили в воздухе чьи-то пальцы.
— Это тебе не поможет.
Маркос выругался по-гречески, цветисто и смачно.
— Отстань от меня, Лео, — закончил он свою тираду.
Кузен отнял бутылку и отставил ее подальше.
— К черту тебя, — пробормотал Маркос и обмяк в кресле. — К черту Ванессу! Особенно ее! — В его подозрительно заблестевших глазах, устремленных на Лео, светилось недоумение. — Как она могла поступить со мной так, Лео? Почему не захотела довериться мне? Я бы ей тотчас же все разъяснил.
— И что было бы потом, Маркос? — послышался голос Анны Макариос.
— То есть как, что было бы потом? — удивился Маркос. — Потом все снова стало бы хорошо.
— Как удобно все сложилось бы для Ванессы! — насмешливо воскликнула Анна. — Она поцеловала бы тебя и продолжала обожать. Твоя лучшая любовница! Ведь так ты ее называл?
— Послушай, Анна, — попробовал вмешаться ее муж. — Я знаю, что тебе не нравится это слово…
Она даже не взглянула в его сторону:
— Помолчи, Лео. Дело даже не в слове, а в отношении. Какого черта! Она была не любовницей! Она была частью его жизни, и называть ее любовницей с его стороны было оскорбительным свинством. — (Лео попытался вмешаться снова, но она жестом приказала ему замолчать.) — Я прекрасно знаю, что есть женщины, для которых секс является предметом торговли, которые продают себя за бриллианты. Но только посмей сказать, что Ванесса была одной из них, и я выцарапаю тебе глаза. Она, на свою беду, втрескалась в Маркоса — вот и все!
Воспользовавшись замешательством Лео, Маркос дотянулся до бутылки и наполнил стакан. Сделав большой глоток, он со стуком поставил стакан на стол.
— Так втрескалась, что убежала от меня к другому мужчине, — насмешливо прокомментировал он.
Две пары глаз недоверчиво смотрели на него.
— Что ты сказал? — переспросила Анна, а Лео быстро заговорил по-гречески.
— То, что слышали, — зло выпалил Маркос.
— Я-то слышал, — медленно произнес Лео. — Только мне что-то не верится.
— И не только тебе, — сказала Анна.
— Надеюсь, что твоя непоколебимая вера в ее большую любовь ко мне разрушится, Анна, — Маркос со злобной улыбкой следил за их реакцией, — если ты узнаешь, что она беременна от другого мужчины.
Некоторое время царило молчание. Потом заговорила Анна:
— Ванесса беременна?
— Да, беременна. Я в этом уверен.
— Да откуда ты знаешь? — спросила Анна.
— Я не слепой, видел своими глазами.
— Как ты ее нашел? — поинтересовался Лео.
— Она делала эскизы одежды для беременных. Я увидел фото в журнале, узнал там ее адрес. Она ничего не отрицала, но так и не сказала, кто отец ее будущего ребенка.
— Она тебе, значит, так ничего и не объяснила, — заключила Анна, продолжая бередить его незаживающую рану.
Он обернулся к ней:
— Она защищает его. Сначала я пообещал свернуть ему шею, потом сказал, что ничего ему не сделаю… — Его голос был полон горечи. — Все равно она ничего не выиграла. Он откупился от нее старым домом где-то в медвежьем углу, чтобы она не путалась у него под ногами.
Сложив руки на груди, Анна думала. Это продолжалось довольно долго. Потом она заговорила:
— Скажи-ка, Маркос, какой у нее срок беременности?
— Не знаю я! И знать не хочу.
— Не хочешь? Значит, беременность уже заметна? Думаю, что тебе стоит этим заинтересоваться, и как можно скорее.
— Зачем мне это? — зло спросил Маркос.
Лео добавил:
— Тебе это обязательно надо узнать, братишка, и вот по какой причине.
И Лео изложил причину.
Маркос мчался на автомобиле к побережью. Из радиоприемника гремела музыка, но он ничего не слышал. Эта поездка сильно отличалась от той, что он предпринял в начале недели. Тогда его снедала ярость из-за женщины, которую он боготворил и которая ушла от него к другому мужчине и забеременела от него.
Сейчас все виделось в ином свете. Мили исчезали под колесами, вот и знакомый поворот. Он съехал на грунтовую дорогу, ведущую на берег моря.
Все было прежним. Чистенькая терраса, окна, две ступеньки перед входом, клумбы и вазоны с яркими цветами. Он остановился перед самым входом и выключил мотор. Дома ли она? Гуляет ли по побережью? Или на приеме у врача?
Только не это! Сначала он должен выяснить правду. Но ему не хотелось знать правду! Но нет, хочешь — не хочешь, а надо.
Выйдя из машины, он на негнущихся ногах подошел двери и нажал на кнопку звонка. Не дождавшись ответа, постучал. Но и тогда ему никто не открыл. Наконец дверь медленно отворилась.
Ванесса стояла на пороге и смотрела на него. Ее лицо было бледным, глаза лихорадочно блестели. Дверь начала закрываться. Маркос бросился вперед.
— Я должен поговорить с тобой.
Она немного помолчала, потом сказала:
— Мы уже обсудили все в прошлый раз. Я не хочу больше ничего слышать. Оставь меня в покое.
Звук ее голоса разбередил его душевные раны, но было поздно останавливаться.
— Я должен поговорить с тобой, я должен знать… — настаивал он.
— Нет, — резко перебила она. — Тебе ничего не нужно знать о том, с кем я убежала от тебя. Ни имени, ни адреса! И вообще, мне безразлично, что ты обо мне думаешь!
— Да не в этом дело, Ванесса! Ради бога… — Его плечи дрогнули.
Он прошел мимо нее внутрь. Они боялись прикоснуться друг к другу, словно от этого зависела их жизнь.
— Ответь мне только на один вопрос, Ванесса. — Повернувшись к ней, Маркос пожирал ее взглядом. Отметил огромный живот со скрытой в нем тайной.
Странное чувство охватило его. Ему хотелось обнять ее, прижать к груди и никогда, никогда не отпускать от себя…
— Я тебя слушаю. — Ее голос был отстраненным и бесстрастным. Она стояла передним, опустив руки, и напоминала ту девочку, с которой он познакомился в Париже, юную, наивную, без какого-либо намека на косметику. Это была прежняя Ванесса. Но ребенок у нее под сердцем…
