Пролистав его до конца, Джеслин кое-что поняла. Например, ей стала ясна, по крайней мере, одна причина, по которой девочки пребывают в угнетенном состоянии. Она бы на их месте взбунтовалась, если бы каждая минута ее дня, да еще в летние каникулы, была расписана по минутам.
Тот, кто составлял это расписание, забыл или не знал о том, что маленькие дети лучше всего усваивают материал, если он подается в игровой форме и небольшими порциями, негодовала Джеслин. Окрестив про себя этого человека «врагом детей», она взялась за ручку.
Не зная, то ли смеяться, то ли плакать над некоторыми пунктами, Джеслин стала делать заметки на полях и так увлеклась, что не сразу заметила, что во дворике кроме нее кто-то есть и стоит прямо у нее за спиной.
— Вы уже не справляетесь со своими обязанностями? — раздался из-за ее плеча ледяной женский голос.
Джеслин резко выпрямилась и медленно встала. Этот голос она бы узнала где угодно.
— Не совсем так. Просто я не уверена, что это такое, — кивнула она на папку.
— По-моему, все и так ясно. Это ваш план на лето.
— Это не мой план, — сказала Джеслин, выделив местоимение. — Он мне не нужен, но я позволила себе сделать несколько замечаний.
Мать Шарифа поджала губы.
— Этому плану вы будете следовать.
— Простите, ваше высочество, но учительница здесь я, и потому мне решать, как и чем я буду заниматься с детьми. Тот, кто составлял этот план, не знаком с детской психологией. Осмелюсь даже добавить, что это относится и к тому, по чьей просьбе план составлялся. О чем думал этот человек, отправляя Такию в школу? Она еще совсем ребенок.
— Хватит! — отрезала Рейна. — Вы только-только познакомились с детьми. Вам о них ничего не известно.
— Возможно, — спокойно согласилась Джеслин. Королева Рейна могла запугать ее девять лет назад, но не сейчас. — Я узнаю их лучше в процессе учебы, но придерживаться буду своего плана обучения.
— Я поговорю с Шарифом!
— Будьте так добры. И, пожалуйста, если вы встретитесь с ним раньше меня, скажите ему, что мне нужно с ним кое-что обсудить.
Джеслин ждала весь вечер, когда Шариф пригласит ее прийти. Она передала ему через Мезу два сообщения и одно оставила его дворецкому.
В полночь, когда стала ясно, что ее не пригласят, она легла, и на душе у нее было неспокойно.
На следующее утро Джеслин обнаружила, что Шариф еще вчера уехал в Париж и вернется только через пять дней.
Все эти дни она занималась с девочками и не могла не нарадоваться, потому что с каждым днем принцессы проявляли все больше интереса к своим занятиям. Они заметно преобразились с того дня, когда она познакомилась с ними.
Джеслин не скупилась на похвалы, лишь бы избавить их от недетской серьезности, и с нетерпением ожидала, когда вернется Шариф, чтобы обсудить с ним накопившиеся к нему вопросы. Но за день до его приезда королева Рейна сказала ей, что Шариф не сможет поговорить с ней, так как его возвращение будет кратковременным и он снова почти сразу уедет.
— Не повидавшись с девочками? — спросила Джеслин, следя за тем, чтобы ее возмущение не прорвалось наружу.
— Шариф зайдет к ним. Он все-таки их отец, — высокомерно ответила Рейна.
Узнав, что Шариф вернулся, Джеслин попросила его дворецкого передать, что ей необходимо срочно с ним поговорить. Но и в этот раз она напрасно ждала, что Шариф выделит ей хотя бы несколько минут. Джеслин рассердилась. Ведь он наверняка догадывался, что она хочет поговорить с ним не о погоде, а обсудить проблемы его детей!
Вместо этого от имени Шарифа ей сообщили, что он получил ее сообщение, но поговорить они смогут, когда он вернется из поездки в Иордан и Нью-Йорк.
«Что меня тревожит!» — кипела Джеслин, глядя на склоненные над тетрадями головы девочек, которые решали задачи по математике.
Его дети ее тревожат, вот что.
— Ну, вы уже рассказали папе о своих успехах? — спросила она, надеясь, что для своих-то детей Шариф выкроил немного времени.
— Он пришел пожелать нам спокойной ночи, — произнесла Джинан, которая первая закончила свое задание.
— И какую сказку он вам прочитал?
— Он не читает нам сказок, — сказала Такия. Губы у нее задрожали.
— Наверное, потому, что вы не даете ему и слова вставить, — с наигранной шутливостью предположила Джеслин.
Девочки покачали головами.
— Мы не должны ему надоедать, — прошептала Саба.
— Кто это вам сказал?
— Бабушка.
Джеслин мысленно адресовала ее высочеству несколько нелестных слов.
— Наверное, бабушка говорила вам о чем-то другом, — улыбнулась она. — Я уверена, что ваш папа был бы рад, если бы вы делились с ним своими впечатлениями о том, как провели свой день.
— Мы не должны ему мешать, — упрямо сказала Джинан. — У шейха есть много других важных дел.
Как только Шариф соблаговолит с ней поговорить, она ему такое устроит, даром что он шейх! Отец называется!
Прошло тринадцать дней. Как могла, Джеслин старалась расшевелить девочек. Она не задавала им те вопросы, которые, как она заметила, были им неприятны. Наоборот, делала все, чтобы заставить их говорить о том, что им нравилось больше всего, но не забывала ничего из сказанного ими, что хоть как-то могло объяснить странность их поведения.
И эта тактика полностью себя оправдала. Девочки начали улыбаться и смеяться чаще, чем в первые дни. Настороженность исчезла из их глаз. Они стали живыми и непоседливыми. Словом, вели себя так, как и положено вести себя детям их возраста.
Джеслин уже знала, что Шариф должен вернуться в пятницу вечером после десяти, поэтому, едва часы показали десять, она решительно вышла из своей комнаты. В коридоре ей встретился дворецкий Шарифа, который сообщил, что шейх еще не вернулся, но как только он появится, ей сообщат об этом.
Джеслин уже была по горло сыта обещаниями.
— Я его подожду, — кивнула она.
— Прямо здесь? — не поверил дворецкий. — Но где вы будете сидеть?
— Ничего, я постою.
— Вы не можете.
— Почему же?
— Это не принято.
— Я должна увидеть его высочество, — повторила она. И, словно извиняясь за свою настойчивость, улыбнулась.
Дворецкий Шарифа понял, что она не уступит. Церемонно кивнув, он ушел, чтобы вернуться вместе со стулом и подушкой.
— Надеюсь, так вам будет удобнее, — не скрывая своего неодобрения, сказал он.
— Уверена, гораздо удобнее. Спасибо, — поблагодарила его Джеслин.
Сев на стул, она стала ждать. Шли минуты, и, несмотря на то, что мышцы стали понемногу затекать, ей все труднее было сопротивляться сну, который подкрадывался к ней незаметно, пока не сморил ее окончательно.
