— Если человек хочет исчезнуть, и у него есть деньги, то всё возможно, — уклончиво ответил Сева.
Юля кивнула, словно ожидала именно такого ответа и продолжила.
— Я рассказала ей о смерти её мужа. Видела, как она вцепилась в стул и закричала, что это неправда. Видела, как жизнь покинула её в тот же момент. Она словно вся застыла, продолжая двигаться как в полусне. И знаешь, что она мне сказала тогда?
Сева мотнул головой, но выражение лица уже не было такое притворно-весёлое.
— Она сказала, что, возможно, ей нужно сделать ремонт в доме, потому что её мужу бы этого хотелось. Потом достала деньги, подаренные на свадьбу.
— И пошла в магазин? — не удержавшись, хмыкнул Сева.
Юля печально покачала головой.
— Нет, она отдала их мне и попросила организовать на них похороны, чтобы у её мужа было всё самое лучшее.
Сева дёрнулся, потом вскочил с дивана, но тут же поспешно присел.
— На похоронах Алины не было. Точнее, физически она была, но как будто отключилась. Я обращалась к ней несколько раз, но она то невпопад кивала, то отвечала не то, о чём её спрашивали.
Не прошло и недели с похорон, как её дом обворовали. Украли какие-то бумаги из сейфа и всё. Больше ничего не взяли.
Сева сжал в руках бокал и поспешно глотнул.
— Суки! — процедил он.
Юля кивнула снова.
— Потом ей позвонили из банка и сказали, что её муж ещё до своей смерти оставил у них какой-то конверт. Она забрала его и решила, что там какие-то бумаги с работы её мужа.
Сева удивлённо посмотрел на Юлю, но говорить ничего не стал, ожидая продолжения.
— Так как сейф её был взломан, она решила отдать конверт мне. Правда сказала, что если эти важные бумаги понадобятся на работе её мужа, она их сразу заберёт.
— И она не вскрыла конверт? — недоверчиво прошептал Сева, залпом допивая остатки виски.
Юля не спешила отвечать. Она нахмурилась, словно пыталась что-то припомнить. Потом лоб её разгладился и Сева дёрнулся в её сторону.
— Налить тебе ещё выпить? — слащавым голосом спросила она.
Сева не ответил, только протянул ей бокал.
Юля неспешно прошла к бару, долго выбирала сорт виски, накладывала лёд в бокал, потом так же долго закрывала бутылку. Наконец, она услышала, как Сева подошёл к ней.
— Так она вскрыла этот чёртов конверт, или нет? — глухим голосом спросил он снова.
Вместо ответа Юля сунула ему в руку полный бокал и прошла на своё место на диване. Жестом показала Севе, чтобы он снова сел и, когда он устроился напротив, вытащила из-под подушки конверт.
— Мы только что открыли его. И то, прочитали только письмо. Все остальные твои драгоценности на месте.
Сева схватил конверт и письмо дрожащими пальцами и вытряхнул содержимое на столик.
Сначала вывалилась пачка денег, завёрнутая им в почтовый конверт для бандеролей. Он был не вскрыт. Всё было так, как он упаковывал это три года назад. Потом на стол выпали паспорт и авиабилет, по которому никто так никуда и не улетел, и, наконец, маленький конвертик с банковской карточкой.
— Хочешь проверить, на месте ли сумма? — холодно процедила Юля, но Сева не слушал.
Он запустил пальцы в волосы и почти благоговейно прошептал:
— Дурочка, моя любимая дурочка!
Юля фыркнула.
— Это не она дурочка, а её муж — полный кусок дерьма.
Сева вскинул глаза на Юлю и кивнул.
— Но как же те два письма, которые я с огромным риском переслал ей?
Юля нахмурилась.
— Алина не получала никаких писем! — уверенно ответила она.
— Я передал их через маму.
Юля охнула, потом на лице её появилось презрительное выражение.
— О! А это ещё одна небольшая история. Мама Алининого мужа пришла к ней через несколько дней после смерти собственного сына и заявила, что требует выплатить ей половину за имеющийся дом, в противном случае она грозилась продать его.
Сева пожал плечами.
— Нужно было продать.
Юля в очередной раз подивилась непробиваемости мужчин.
— Ты разве не понимаешь? Для неё это было что-то вроде музея воспоминаний. Она сама так его называла. Приходила туда каждый день, сидела часами в кабинете, перебирала фотографии. В общем, общими усилиями нам удалось откупиться от его мамы. А Алина поставила своей целью заработать много денег, чтобы отдать долг. Потом работа стала для неё единственной отдушиной, и она продала квартиру, расплатилась с долгом и переехала в Москву. Маму её мужа мы больше не видели.
— Угу, — прошептал Сева, — Зато у…Алины появился новый возлюбленный.
Юля нахмурила лоб. Ни о каком возлюбленном она не знала.
— Он приезжал сюда с ней один раз. Останавливались они у вас.
А! Так вот о ком идёт речь! Ну ничего, доносчик-Юра сегодня получит по полной!
— Да, но только вот возлюбленный этот не имеет к противоположному полу никакого отношения. Он такой чувствительный. Так долго плакал, жаловался, что его дружок его бросил. Мы с Алиной очень долго его успокаивали.
Сева снова хлебнул виски и откинулся на спинку дивана.
Раскаяние тяжёлым обручем стиснуло его грудь. Он так издевался над ней, платил за ночь любви, которую она подарила ему бескорыстно, так обрадовавшись его возвращению, что даже не задала ни одного вопроса, очевидно, решив, что он вернулся к ней навсегда. А он ушёл, кинул ей деньги и ушёл…
Что же должно произойти, чтобы она простила его?
— Да, кстати, мне вот интересно, — подала голос Юля, наблюдая за сменой чувств на его лице с мрачным удовлетворением, — А не мог её муж, вернувшийся с того света, встретиться с Алиной недавно? Чуть больше двух месяцев назад?
Сева кивнул.
— Мог и даже встретился.
Юля помолчала, не зная, как задать следующий вопрос. Потом решительно тряхнула головой и обратилась прямо к Севе:
— А не могло ли быть между ними что-нибудь большее, кроме обычной встречи?
Сева посмотрел прямо в глаза Юле и ответил:
— Могло. И было. Но какое это имеет значение?
Юля встала с дивана и прошлась по гостиной. Значит, её предположения были верны. Лина действительно беременна. Вот только она была уверена, что у неё просто появился мужчина, которого она удачно скрывает! А отцом ребёнка был Сева. Больше никто другой не мог быть!
— Да то, что от таких встреч обычно бывают детки! — язвительно проговорила она.
Сева от этих слов вскочил с дивана и бросился к Юле. Он повернул её лицом к себе и вцепился взглядом в её лицо:
— Лина беременна? Но где она? Как я могу её найти?
Юля нетерпеливо высвободилась.
— Не знаю, она больше не хочет со мной общаться. Не подходит к телефону, не перезванивает.
