Джаред не мог себе позволить влюбиться в Доминик Холлидей.
Ники заворожила Мэдисон словами, что под Рождество могут происходить чудеса, и теперь обдумывала, как развеселить девочку. Она разглядывала многочисленные фотографии Мэдисон.
В который уже раз девушка задала себе вопрос, как ей удастся убедить Мэдди в том, что ее любят и желают быть рядом с ней. Как же уговорить ее остаться в доме отца, который временами так отстраненно ведет себя с ней?
Перетасовав снимки, Ники разложила их в хронологическом порядке. Потом она внезапно вспомнила, как мать часто показывала ее детские снимки своим знакомым. При этом ее мать всегда делала это с любовью.
Поняв, что нужно делать, Ники направилась в кабинет Джареда, забыв о его просьбе не беспокоить в течение часа, и постучала в дверь.
— Что еще? — рявкнул он.
— Это очень важно, вопрос жизни и смерти. — Ники просунула голову в дверной проем. — В противном случае я не стала бы тебя отвлекать. Я знаю, что ты занимаешься разбором корреспонденции.
Джаред ждал, постукивая пальцами по конвертам.
— Можно мне взять эти снимки и сделать с них копии, желательно цветные? — спросила она.
— И вот это ты называешь вопросом жизни и смерти? — Он нахмурился, не понимая поведения Ники.
— Да, это вопрос жизни или смерти, — сказала она.
— Мне все равно, что ты сделаешь со снимками! — Джаред махнул рукой. — Поступай как знаешь, — Он внимательно посмотрел на нее. — Погоди минуту, ты же не собираешься нарезать их и устроить очередную забаву для Мэдисон?
— Конечно, нет.
— Тогда иди, мне нужно работать, — с облегчением сказал Джаред и махнул рукой, выпроваживая Ники.
— И еще кое-что… — продолжала она, и он поднял глаза и прищурился. — Помнишь того игрушечного желтого зайца, которого ты хотел выбросить в мусорное ведро? Можно мне взять его?
Джаред посмотрел на нее, как на сумасшедшую.
— Я собираюсь сделать из него нечто необычное для Мэдди на Рождество. Я не стану его резать или пачкать клеем. Ты получишь его обратно.
— Он в моей комнате, в ящике белого стола, на котором написано имя Мэдди. Зайца ты найдешь именно там.
— Спасибо, — Ники направилась к двери.
— Погоди… — произнес Джаред, останавливая ее, — что ты сделала со своими волосами?
Джаред сидел за письменным столом, уставившись в документы, но заметил, что Ники непроизвольно засунула прядь волос себе за ухо. Она выглядела удивленной тем, что он заметил изменения в ее внешности.
— Немного высветлила волосы, — сказала она.
— Мило. Очень мило, — сказал он, просматривая очередное письмо. — Мне нравится цвет твоих волос. Если бы ты захотела, я организовал бы тебе посещение салона красоты в торговом центре «Джиллетт». В следующий раз, когда соберешься в салон, скажи мне об этом. Ты заслужила, чтобы тебя немного побаловали.
С этого момента по ночам, когда Джаред и его дочь уже спали, Ники стала заниматься альбомом с фотографиями Мэдисон. Сначала Ники готовила его просто как подарок, но потом оказалось, что ей очень нравится возиться с фотографиями. В фотоальбом она помещала только снимки Мэдди, которые остались в доме после их отъезда с матерью.
Ники делала иллюстрации к каждой фотографии, постоянно думая о Джареде и Мэдисон. Ей очень хотелось доставить девочке радость и заставить ее понять, что она любима в этом доме.
Утром, как раз накануне Рождества, Ники принялась оформлять последнюю страницу фотоальбома, как вдруг услышала крики.
Бросив красный фломастер, Ники надела халат и поспешила в коридор.
Дверь в комнату Мэдисон была открыта. На пороге стоял одетый в костюм Джаред.
— Нет, — сказала ему девочка, — ты этого не сделаешь!
Услышав жалобный вопль Мэдисон, Ники ускорила шаг.
— Что происходит? — спросила Ники, схватив Джареда за рукав пиджака.
— Она собралась ехать домой. К Сандре! — повернувшись, выпалил он. — Сегодня вечером!
Ники ахнула и проскользнула в комнату.
— Мэдисон? — спросила она, замечая разбросанные по всей комнате вещи девочки. На кровати лежал открытый чемодан, в который были засунуты книги, игрушки и несколько любимых ею вещиц из одежды. — Что ты делаешь, милая?
— Я упаковываю вещи, чтобы поехать домой, — ответила Мэдисон, засовывая в угол чемодана пару носков. — Я хочу быть готовой заранее.
— Милая, сегодня канун Рождества…
— И что? — спросила она.
— Ты же не можешь вот так просто уехать от нас накануне Рождества…
— Почему не могу?
— По одной простой причине, — выпалил Джаред, подходя к Ники, — потому что тебе некуда ехать!
— Я поеду к маме и буду жить с ней.
— Твоя мама…
Ники подняла руку, заставляя его замолчать.
— Мэдди, у твоей мамы сейчас медовый месяц.
Она не ожидает, что ты приедешь к ней прямо сейчас.
— Ты ей не сказала? — обвиняющим тоном спросила она Ники и свирепо посмотрела на нее.
— Мэдди, мы даже не знаем, где она сейчас находится.
Мэдди стукнула ножкой, по ее щеке покатилась слеза.
— Ты обещала мне, что я смогу поехать домой! Ты обещала!
Ники внезапно почувствовала себя дурно. Она опустила плечи и закрыла глаза. Неужели Мэдисон обо всем догадалась? Как это возможно, ведь Ники так старалась, чтобы никто ничего не заподозрил?
— О чем она говорит? — спросила Джаред, поворачиваясь к Ники.
— Мэдисон… — начала Ники.
— Я знаю, — девочка принялась реветь, время от времени икая. — Я знаю, что Ники притворилась Санта-Клаусом на той вечеринке! — Ее сотрясали рыдания. — Я не знала, что это она, пока не сказала ей о своем желании. А потом… я увидела ее браслет… и я поняла… и…
Ники опустилась на колено и протянула к Мэдисон руки.
— Мэдди, послушай меня…
Ей хотелось обнять девочку и утешить ее, но Мэдди сделала шаг назад. Ники опустила руки.
— Я не обещала тебе, что ты в самом деле поедешь к своей маме. Я сказала тебе, что твое желание может исполниться, но иногда мы не получаем того, чего хотим. Иногда наши желания исполняются подобно чуду, и от этого нам становится еще лучше.
По лицу Мэдди градом катились слезы. Она смотрела на Ники, будто на злостную обманщицу.
— Ты соврала, — обвиняла девочка. — Ты врала обо всем, — она икнула и вытерла слезы тыльной стороной ладони. — Ты даже не была настоящим Санта-Клаусом!
После сцены, устроенной Мэдисон, Джаред и Ники вернулись в его кабинет. Джаред был вне себя от ярости. Ники никогда еще не видела его таким рассерженным. Нахмуренный, он сжимал кулаки с такой силой, что побелели костяшки его пальцев.
