— Правда? Вот здорово! — обрадовалась Синди. Затем озабоченно нахмурилась. — Как ты думаешь, мам, ему понравится то, что я приготовила?
— Уверена, дорогая, что он будет просто в восторге, — заверила дочь Оливия.
Холодный компресс и аспирин сотворили чудо, и часа через два, как и предполагала Оливия, Дереку действительно стало гораздо лучше. Настолько лучше, что он даже смог принять душ и переодеться. Оливия с Синди предложили принести ему еду в комнату, но он наотрез отказался, пошутив, что чувствует себя уже вполне здоровым, чтобы съесть теленка. А значит, способен спуститься вниз.
— Мне ужасно неловко, что я так расклеился из-за какого-то пустякового головокружения, — признался он Оливии.
— Солнечный удар не пустяк, — ответила она. — И ты вовсе не расклеился, просто тебе было плохо. Все болеют, в этом нет ничего постыдного, Дерек.
— Но я никогда раньше не болел.
— Неужели никогда?
— Никогда, — подтвердил он, — за исключением того единственного раза, когда я болел ветрянкой в начальной школе. Помню, как мама мазала меня зеленкой.
— Ну что ж, все когда-нибудь происходит впервые, — философски заметила Оливия. — Итак, Синди, чем ты нас будешь кормить? Синди сегодня все готовила сама.
— Да, — с гордостью подтвердила девочка. — У нас в школе скоро зачет по домоводству, по разделу кулинарии, вот я и тренируюсь. — Она прокашлялась и торжественно провозгласила: — Сегодня на обед я приготовила овощное рагу, бутерброды с тунцом, острый мексиканский соус чили и шарлотку.
— Звучит замечательно, — одобрительно сказал Дерек. — У меня уже слюнки потекли.
Синди выставила на стол большую миску с рагу, блюдо с бутербродами и соусник, а Оливия помогла ей разложить все по тарелкам.
Рагу было пересолено, горох в нем крепковат, а чили оказался сладким на вкус, но зато бутерброды и яблочный пирог были безупречны. Дерек с Оливией без устали нахваливали кулинарные способности Синди, и ужасно довольная девочка, съев внушительный кусок шарлотки, умчалась в свою комнату поиграть в новую компьютерную игру, которую взяла у подружки.
Дерек и Оливия остались вдвоем.
Некоторое время он молча смотрел на нее. Почему-то сегодня она казалась ему особенно красивой, даже красивее, чем в восемнадцать лет. От нее словно исходило какое-то сияние, которое шло изнутри. Дерек не мог оторвать от нее глаз.
— Прошу тебя, не смотри на меня так, — не выдержала Оливия. — Это меня смущает.
— Извини, я не хотел. Знаешь, всякий раз, когда я ем бутерброды с тунцом, то вспоминаю наше первое свидание. А ты помнишь? — неожиданно спросил он.
Оливия разволновалась. В горле пересохло. Она нервно сглотнула.
— Я встретила тебя в гриль-баре Фостера, где ты подрабатывал по вечерам. — Она улыбнулась воспоминаниям. — Я возвращалась с тренировки, было уже довольно поздно, все посетители ушли, и хозяин попросил тебя закрыть бар. И ты сказал, что я могу взять все, что только пожелаю.
Дерек усмехнулся.
— И ты попросила бутерброд с тунцом.
— Это был самый вкусный бутерброд с тунцом за всю мою жизнь, — призналась она.
Он улыбнулся.
— И самое лучшее мое свидание. Помнишь, как мы танцевали под музыкальный автомат?
— И ты включал только медленные песни.
— Это потому что я очень хотел подольше задержать тебя и не мог придумать другого способа.
Дерек вздохнул и покачал головой. Ему и сейчас хотелось подольше удержать ее. Прижать к себе и никуда не отпускать.
— В тот вечер я жутко нервничал. Все время боялся, что сделаю или скажу что-нибудь не то и ты не захочешь со мной встречаться.
Оливия удивленно вскинул брови.
— Ты? Нервничал? — не поверила она. — Да ты был спокоен как удав.
Дерек усмехнулся.
— Просто я очень старался, чтобы ты не заметила. Хотел, чтобы у тебя создалось впечатление, что у меня большой опыт.
— А у тебя не было опыта?
Дерек покачал головой.
— Ты же прекрасно знаешь, что нет. В то время я был слишком занят работой.
— Да, я знаю.
— Ты была самой красивой девчонкой в школе, Оливия. Все старшеклассники увивались за тобой, но ты выбрала меня. До сих пор не могу понять, что ты во мне нашла.
Оливия улыбнулась.
— Напрашиваетесь на комплимент, мистер Логан?
Он рассмеялся.
— Ну, может, чуть-чуть.
Оливия залюбовалась тем, как преобразилось от смеха его лицо. Какой же он потрясающе красивый, милый, обаятельный! Как же будет тяжело во второй раз потерять его!
От этой мысли у нее испортилось настроение, сердце защемило, к глазам подступили слезы. Она поспешила сменить тему.
— Как по-твоему, Синди неплохо справилась с обедом? — спросила она первое, что пришло в голову.
— Для двенадцатилетней девочки, на мой взгляд, превосходно. У тебя замечательная дочь, Оливия. Плохо только, что она так редко видится с отцом.
— Ну… они видятся время от времени, и этого вполне достаточно.
— Достаточно для кого?
— Для обоих.
Дерек поднял брови.
— По-видимому, твой бывший муж не из тех, с кем возникает желание общаться часто, даже у собственной дочери. Я прав?
— Нет, не прав, — отрезала Оливия. Ей совсем не нравилось новое направление их разговора. — Не говори так о нем, ведь ты его совсем не знаешь.
— Да тут и знать ничего не надо. Любому дураку ясно, что родной отец должен уделять больше времени своему ребенку, — безапелляционно заявил Дерек. Не имеет значения, что вы разведены, девочка ведь ни в чем не виновата.
— Синди было четыре с половиной года, когда мы разошлись. Иногда, когда у нас есть возможность, мы встречаемся.
— Но Бревилль не так уж далеко отсюда, Оливия.
— Мы перезваниваемся, он звонит Синди, и она тоже звонит ему, когда захочет.
— По-твоему, этого достаточно? Ребенку нужен отец, Оливия. Почему вы развелись? Он обижал тебя? Плохо с тобой обращался? — Дерек нахмурился.
— Конечно же нет! — возмущенно воскликнула она.
— Но тогда в чем дело? Другая женщина? — допытывался он.
— Нет, Дерек, и прошу тебя, прекрати этот допрос. Все это уже не имеет никакого значения, и я не желаю об этом говорить. У Синди есть я. Я для нее и мать и отец в одном лице. Нам хорошо вдвоем. Особых хлопот или проблем она мне не доставляет, по крайней мере таких, с которыми я не могла бы справиться. Я не единственная мать-одиночка, ты же знаешь. Таких, как я, тысячи, сотни тысяч. Думаю, у Синди есть все, что ей нужно.
Дерек внимательно посмотрел на нее.
— Ты действительно так считаешь?
— Конечно. К тому же нельзя сказать, что она была полностью лишена мужского влияния. Мой отец, ее дедушка, очень любил ее и уделял ей много времени.
