конца.
— Ты дура, если так думаешь. — Я не могу сдержать гнев в голосе.
— Придержи язык, маленькая ведьма. Ты говоришь в присутствии самой сильной ведьмы в нашем ковене. Прояви хоть немного уважения.
— Сара. Что мы можем сделать?
— Подойди ближе, Натали, — говорит она. Я подхожу с сильно колотящимся сердцем.
Её глаза, точно такого же оттенка, как у меня, останавливаются на мне.
— Пентакль всё ещё у тебя? — Я киваю и вытаскиваю его из-под рубашки.
— Мне так жаль, что меня поймали. Как будто ждали, что я использую магию. Они просто… набросились.
— Кто-то работает с ними. Ещё одна ведьма. Предательница.
— Я не вернусь домой, если не выберусь отсюда.
— Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы освободить тебя и отправить домой. — Она хмурится. — Скажи, как ты оказалась здесь, в этом месте, в это время?
Я думала, что она перенесла меня сюда. Но теперь не уверена.
— Я произнесла заклинание, почти такое же, которое дала мне бабушка, чтобы открыть мои прошлые жизни.
— И оно привело тебя сюда?
Я киваю, затем хмурюсь.
— Хочешь сказать, что не ты привела меня? Я была уверена, что это ты переворачивала страницы.
— Оно было в моём гримуаре?
— Да. В тайном доме ковена, где ты нашла меня. Я отпёрла его вот этим.
Я поднимаю пентакль и начинаю произносить заклинание, но останавливаюсь, когда она поднимает руку.
— Этого заклинания нет в моей книге. Тёмная магия окутала твою душу, дитя. Злые шипы проклятия, которое ты носишь, впиваются в тебя и не желают отпускать.
— Знаю. Меня прокляли встретиться лицом к лицу со своим самым тёмным страхом.
— Кто-то должен обладать огромной властью, чтобы наложить на тебя такое проклятие.
Кивнув, я крепко сжимаю пентакль.
— Она очень сердита.
— Не знаю, смогу ли я вам помочь. Это проклятие очень сильное. Почему страх привёл тебя к нам?
У меня сводит живот.
— Потому что твоя смерть преследует меня с момента, как узнала твою историю. В детстве мне снились кошмары, что меня повесят.
Все становится чётче, когда я произношу эти слова. Блэкторны, суды над ведьмами, Салем. Всё это вместе взятое составляет самый страшный кошмар, который я могла бы пережить. Это кульминация проклятия. Дело не только в том, что Сайлас — вампир Блэкторн, он ответственность за смерть.
— Мы обеспечим тебе безопасный проход, дитя моё, клянусь.
— Не обещай ей такого, Сара. Несправедливо давать ложную надежду.
Сара кивает Марте.
— Тихо. Ей нужно многое унести с собой, и ничто не должно поставить под угрозу её задачу.
— Что? — спрашиваю я, паника поднимается в моей груди. — Какая задача?
— Ты вернёшься в своё время с каждой последней каплей моей магии, хранящейся внутри.
Я хмурюсь, когда пытаюсь сложить слова во что-то осмысленное. В её голосе звучала грусть, когда она говорила о потере магии.
— Как мы выберемся отсюда? У нас нет магии. Что бы они ни вылили, оно лишило меня силы.
— Я сделала это для них, чтобы вампиры не смогли их принудить. Теперь они используют это против нас.
— Похоже, у этого неприятные серьёзные последствия.
Она наклоняет голову, как будто пытаясь понять меня. Затем протягивает руку и хватает фиолетовый кончик одной пряди моих волос.
— Именно так современные ведьмы укладывают волосы?
— Да. Нам нравится самовыражаться.
— Боже, всё изменилось. И вот до этого мы докатимся, если будем… выражать себя.
Я не знаю, как реагировать. Я ничего не могу сделать, чтобы изменить причёску… не сейчас. И, кроме того, я уже заключена в тюрьму за колдовство. Хуже уже быть не может.
— Так, объясни, как ты собираешься вытащить нас отсюда.
Она глубоко вздыхает и смотрит в окно.
— Мы можем объединить наши силы. Возможно, всего не хватит, чтобы освободить тебя из этого места.
— А как насчёт тебя и Марты?
Марта качает головой.
— Нам никуда не деться, девочка. Ты сама всё видела. Мы этого не переживём. С этим мы ничего не можем поделать.
— Мы можем изменить историю. Подделайте смерти. Ты не должна умирать вот так.
Сара берёт меня за руку.
— Мы знаем. Но нет. Есть ли уверенность, что ты родишься, если я не умру?
Комок страха сидит у меня в животе. У нас общая душа. Она права. Если она не умрёт здесь, я, возможно, не появлюсь на свет. Вся моя жизнь зависит от её смерти.
Сайлас
Кэшел стоит рядом со мной в тени тюрьмы, где держат обвиняемых ведьм. Если бы мы могли легко попасть внутрь. Мы бы их освободили и сбежали в считанные мгновения. К сожалению, решётки на дверях из чистого серебра, поставленные моим отцом, чтобы предотвратить именно такое происшествие. Он слишком хорошо знал, что я глубоко сочувствую ведьмам. Так было всегда.
С тех пор, как я развлёкся в Корнуолле с красивой ведьмой, которая использовала меня только для удовольствия и для того, чтобы попасть в мой семейный дом. Однажды в июне она чуть не вытащила нас на улицу. Её мощное заклинание сорвало с наших окон их покровы и застало нас всех врасплох. Моей матери потребовались недели, чтобы исцелиться, а отец так и не простил меня.
— Они все живы. Я слышу их сердца. — Голос Кэшела сдавлен голодом. Он всё ещё недостаточно силён, чтобы сдерживать жажду дольше, чем одну или две ночи. Мне придётся быть начеку, когда мы освободим Натали.
— Они не убьют их, если не будет аудитории. Отец хочет, чтобы они боялись. Он любит зрелища.
— Как и я. Думаю, что если бы он был человеком, то устроил бы шоу уродов исключительно ради того, чтобы привлечь внимание.
— Спасибо за твою помощь, кузен. Ты подвергаешь себя большому риску.
— Как я уже сказал, мне надоело здешнее однообразие. Отцы получают слишком много удовольствия, создавая беспорядки для ведьм. Я мог бы убить их всех, пока они спали, если бы только приказали. Но мы извращаем умы горожан и убеждаем их совершать наши грязные дела. На мой взгляд, это позор. Мы проводим ночи, прячась под покровом дьявола.
Меня охватывает отвращение при воспоминании о том, что я натворил за это время. Горожан я заводил в тёмные переулки и заставлял верить, что их судьбы связаны с ведьмами и их заклинаниями. Мой отец хуже. Пытал девочек до припадков безумия. Убеждал их обвинять Сару и её ковен.
— Скоро начнётся повешение. Ты знаешь, что делать, — говорю я Кэшел.
Он стискивает зубы и натянуто кивает. В моём кузене есть что-то хорошее, даже если он не хочет этого
