голосом. - Ждал с тех пор, как увидел тебя в холле лондонского отеля. И вот ожидание закончилось.
Он прильнул губами к ее губам, и Розали погрузилась в блаженство: он целовал ее. Медленным нежным прикосновением, которое становилось все глубже, языком раздвигал ее губы, проникая внутрь, пробуя на вкус.
Это был такой же опустошительный поцелуй, как и тот, прошлой ночью на пороге ее номера. Но еще более страстный!
Розали не хотела, чтобы он останавливался, желание охватило ее - чистое, великолепное и настойчивое. Все во вселенной перестало существовать, кроме этого момента, который длился и длился до тех пор, пока Ксандрос не оторвался от ее губ.
Его взгляд сиял желанием, как солнцем.
- Добро пожаловать в нашу первую брачную ночь!…
Розали охватило замешательство.
- Я не понимаю… Что происходит?
Ксандрос нахмурился, немного отодвинулся от нее.
- Чего не понимаешь? - Затем его лицо разгладилось, на губах заиграла улыбка, и даже в тусклом свете лампы она смогла разглядеть золотистые искорки в его глазах. - Все очень просто.
- Но… - Розали сглотнула, - прошлой ночью ты назвал ошибкой… тот поцелуй на пороге номера.
Ксандрос уставился на нее, а затем мрачно усмехнулся:
- Ты хоть представляешь, как тяжело мне было уйти от тебя прошлой ночью? - В хриплом голосе звучала досада. - Конечно, целовать тебя было ошибкой! Ты хоть представляешь, как мне было трудно держать себя в руках все это время? В тот первый вечер в отеле мы, по крайней мере, были на людях, но у меня дома, на пороге моей спальни… - Он выругался по-гречески, а потом снова перешел на английский: - Я замучился ждать, когда мы останемся одни…
Розали смотрела на него, пытаясь осознать смысл слов, воспаряя в мечтах все выше.
- Но теперь…
- А теперь, - продолжал он, - теперь время пришло. Самое подходящее время…
Ксандрос вновь коснулся губами ее губ. Мягко. Возбуждающе. Розали с жадностью отдавалась ощущениям, которые он пробуждал в ней: чувству удивления от новых ощущений, чудесному освобождению от всего, что она сдерживала в себе. Теперь ее фантазии стали реальностью, мечты стали явью, - ей не нужно было сдерживаться! О, как же она ошибалась на его счет!
«Он хочет меня! Он хочет меня так же, как я хочу его! И он может получить все, что захочет…»
Сердце Розали билось медленно и тяжело, ее чувства были обостренными, и все это было похоже на сон. Вино гуляло в ее крови, но опьянена она была не вином.
Ксандрос целовал ее, и она целовала его в ответ. Его темные глаза были полны чувственного желания, которое вызывало у нее трепет, пьянящее учащение пульса, и это не было похоже ни на что, что она когда-либо чувствовала.
Ксандрос с нежностью провел по ее волосам, кончиками пальцев коснулся щеки, очертил контур губ. Затем его пальцы скользнули по шее мучительно возбуждающе. Розали смотрела на него, переплетя пальцы над головой.
Его рука опустилась ниже, легла на выпуклость ее груди. Под его ладонью ее грудь налилась, бутоны сосков заострились, словно готовые расцвести.
У Розали вырвался тихий и низкий стон, и Ксандрос засмеялся в ответ, а затем припал к ее груди губами. Она снова застонала, требуя большего. Пока его губы ласкали ее сквозь тонкую ткань, руки снимали с плеча бретельки платья и бюстгальтера.
Она почти не осознавала этого, будучи сосредоточенной на ощущениях, которые дарили губы Ксандроса. Только когда он обхватил ладонью ее обнажившуюся грудь, Розали с испугом осознала, что открыта его взгляду и прикосновениям.
Ее наполнило чувство изумления и растущее, непреодолимое чувство сексуального возбуждения, которое вспыхнуло, заполнило все тело, так что каждое нервное окончание казалось наэлектризованным, и она полностью осознала свое тело, его потребность в блаженном, возбуждающем прикосновении его рук и рта, ищущих и исследующих.
Ее спина выгнулась, будто тело требовало большего, чем его поцелуи и ласки. В ней нарастало желание - потребность не просто лежать под чудесными прикосновениями, а действовать. Желание побудило обвить рукой его шею, запустить пальцы в густые волосы, в то время как другая ее рука скользила по спине Ксандроса.
Это было восхитительно, чудесно, волнующе! А потом ее ноги непроизвольно раздвинулись - ей захотелось ощутить всю мощь и тяжесть его тела, почувствовать его бедра на своих, почувствовать - с изумлением и радостью - твердость его плоти.
Слышал ли Ксандрос, как у нее перехватило дыхание? Должно быть, да, потому что он оторвался от ее груди и посмотрел в глаза.
- Ты ведь знаешь, как сильно я тебя хочу?
Затем Ксандрос резким движением, не заботясь о пуговицах, стащил рубашку через голову и, одарив Розали быстрым поцелуем, начал снимать с нее платье.
Длинные волосы каскадом упали на обнаженную грудь. Мгновение, бесконечное и неподвластное времени, он любовался ею. Она услышала, как из него вырвались сначала греческие, затем английские слова:
- Ты такая красивая…
Затем Ксандрос резко встал.
- Не двигайся!
Он возвышался над ней как античная статуя, его торс казался бронзовым в свете ламп. Все в нем было совершенным - не только торс… Розали убедилась в этом, когда Ксандрос с резкой поспешностью скинул брюки вместе с бельем.
Розали инстинктивно закрыла глаза и тут же услышала его смех, смех триумфа и удовлетворения. Этот грек знал, что он хорош, и гордился этим.
Ксандрос растянулся рядом с ней на кровати, нежно убрал волосы с ее лица. Она осмелилась открыть глаза и увидела устремленный на нее взгляд - в нем пылало желание.
Розали с изумлением отдавалась каждой чувственной ласке, ибо что она знала о том, как занимаются любовью, кроме того, что вычитала в книгах или фантазировала в одинокие годы своей юности?
И вот теперь это свершилось: желание и растущая страсть раскрывали перед ней новые горизонты удовольствия.
Осмелев, Розали наслаждалась гладкостью его теплой кожи, скульптурной красотой широких плеч, мускулистой спины и бедер. Инстинкт, старый, как само время, побуждал ее принимать и дарить ласки.
Возбуждение, зародившееся внизу живота, - явное, яркое и настойчивое, - изумило Розали. Желание становилось все сильнее и требовало немедленного удовлетворения.
Она хотела его, боже милостивый, она желала отдаться ему, как женщина отдается мужчине…
Ее пылкость и настойчивость заводили Ксандроса. Он обхватил ее за плечи, приподнялся над ней только для того, чтобы опуститься на ее рот с последним возбуждающим поцелуем. А затем ее бедра раздвинулись, чтобы
