Кент выхватил у него весла и принялся неистово грести. Прошло еще полчаса, и «Ариадна» уже полностью скрылась из виду. Взошло солнце и обрушило свои слепящие лучи на ничем не защищенных людей. Истаял последний розовый отсвет, и небо стало безжалостно синим. Карин, сидевшая на корме, сбросила с себя брезент и куртку и тоскливо вспоминала о чашке превосходного чая, который всегда в этот час подавался в каюту вместе с сочным яблоком или золотистым бананом, а то и с тем и другим. Она размышляла, что они станут делать, когда станет еще жарче, — под рукой у них нет ничего, чтобы устроить навес, который мог бы укрыть их от немилосердных обжигающих лучей солнца этого полушария!
Неожиданно Кент прекратил грести, опустил голову на колени, как будто тоже полностью израсходовал все свои силы, и взглянул на Карин с кривой улыбкой:
— Кажется, вчера вечером, когда вы решили положить конец нашему общению, нас подслушивали боги. Очевидно, им не понравилось ваше решение, потому что, видимо, у нас впереди полно времени для разговоров… если нам захочется этого!
Роландс, который, притворяясь беспечным, внимательно обследовал рундук и контейнеры с водой, предложил позавтракать.
— Потому что все равно мы носимся по воле волн, сэр и мисс… И не знаю, как вы, а я умираю от жажды.
Он собирался осушить кружку воды, когда воспитание напомнило ему о долге. Роландс протянул кружку Карин.
— Сначала вы, мисс Хэммонд, а потом — вы, босс! Я подожду шампанского. — И он весело ухмыльнулся. — Уверен, оно будет великолепным, вот только не знаю насчет льда!
На закате этого, показавшегося Карин самым длинным дня ее жизни она уже не знала, какая часть ее тела больше страдает от ожогов солнцем — открытые руки и шея, лицо или ноги, которые не могла прикрыть ее короткая юбка. При такой жаре невозможно было прикрываться брезентом, поэтому она просто медленно поджаривалась на солнце, и к вечеру, несмотря на загар, все ее тело горело.
Из своего большого носового платка Кент сделал ей нечто вроде панамы, но этого оказалось недостаточно. Ему самому солнце нещадно пекло ничем не защищенную голову, но, казалось, без того эффекта, которое оно производило на Карин и его слугу. Роландс, далеко не такой веселый и удивленный, как утром, все же проявил изобретательность, найдя в себе силы, и постарался хоть как-то облегчить их положение. Вскоре над кормой оказалось изготовленное из брезента подобие тента, который начал медленно раскаляться на солнце, угрожая расплавиться. Роландс раскопал среди беспорядочно наваленной груды вещей примус и приготовил кофе, затем открыл банку сардин, которые они съели с галетами.
В рундуке он обнаружил большой запас шоколада, но при таком немыслимом зное никому и в голову не пришло полакомиться им.
К концу дня у них не было сил даже разговаривать. Утром, когда Карин выглядела бледной и испуганной, Кент старался развлечь ее болтовней. К полудню, когда она уснула, клубочком свернувшись под брезентом, похожая на измученного котенка, одной рукой загораживая лицо и засунув его носовой платок в вырез платья, чтобы защитить от ожогов горло, он сидел с мрачным, даже грустным видом, глядя на девушку, и время от времени безнадежным взором окидывал бескрайнюю гладь океана.
Грести не было смысла, потому что без компаса они не могли определить, в каком направлении следовало двигаться. «Ариадна» давно уже исчезла за горизонтом, и, если на ней снова все пришло в норму, капитан мог послать по радио просьбу находящимся неподалеку кораблям направиться на поиски их маленькой лодки и других шлюпок, так неосмотрительно покинувших свое судно.
Кент проклинал себя за поспешность и опрометчивость, с которыми приказал Роландсу позаботиться о шлюпке, не убедившись прежде, что пожар может быть вскоре потушен. Но он не предполагал, что Роландс допустит, чтобы шлюпка оказалась без управления, а в момент наивысшей опасности иметь в своем распоряжении лодку казалось единственным спасением. Если бы разбушевавшийся не на шутку пожар полностью вышел из-под контроля, а все шлюпки оказались бы переполненными или перевернулись бы, что казалось вполне вероятным на той стадии совершенной паники, их положение на борту «Ариадны» стало бы более отчаянным, чем сейчас. На самом деле, гораздо более беспомощным.
Самой худшей из бед на море всегда был пожар на судне. Никто не может спастись в море от огня, если только не удастся бежать от него на лодке.
Роландс, чувствовал себя виноватым, хотя на самом деле его вины не было в том, что шлюпка не оказалась должным образом подготовленной и что они почти сразу израсходовали весь запас бензина. Он тоже исподтишка наблюдал за Карин в течение всего дня. Слуга понимал, что в душе его хозяин винит его, и не без причины. У них на руках оказалась девушка, которая, возможно, не выдержит тяжких испытаний и даже может впасть в истеричное состояние, когда очнется от сна и осознает плачевную ситуацию, в которой они очутились. В то же время Роландсу казалось, что мисс Хэммонд не подвержена приступам истерии. На его взгляд, подбородок у нее был, что называется, не слабонервной девицы, да и глаза слишком для этого ясные и умные. Она могла, что было бы вполне простительно, содрогнуться при мысли о предстоящем им долгом дрейфе под жестоким солнцем в открытой лодке, но вряд ли осложнит их положение, впав в неуправляемое состояние. Им не придется удерживать ее, связывать ей руки или что-нибудь в этом роде, размышлял Роландс. И какова бы ни была ее реакция, в конце концов, они же не могли оказаться далеко в стороне от основных курсов плавания судов. Придя к этому обнадеживающему заключению, он попытался помочь хозяину вновь обрести уверенность.
Это только вопрос времени, когда именно их подберут. В современном мире все дело только во времени…
— Сколько времени? — спросил Кент, окидывая его неприязненным взглядом. — Время бесконечно, оно течет себе и течет…
— Да, но… Ну, вы же понимаете, что я имею в виду! — Роландс вскинул руки, на минутку оставив весло. Он снова решил немного погрести, но не похоже было, что они куда-то продвинулись. — Сейчас не то что в прежние времена, когда потерпевшие кораблекрушение навсегда исчезали. Все-таки двадцатый век…
— Вы уже говорили об этом! — ответил Кент по-прежнему сурово. — Или, скорее, я догадался, о чем вы толкуете мне…
— Да, сэр, — сказал пристыженный Роландс.
— Однако я не склонен так быстро впадать в отчаяние. — Он мрачно поджал губы и склонился над спящей Карин. — Эти ее ожоги завтра будут мучительно болеть. Наверное, лучше ее разбудить. — Он осторожно коснулся плеча девушки. — Карин!
