Катрин легко пережила отсутствие ускользнувшего к Аглае большого блюда, а супницу, к которой вновь была приклеена ручка – Катрин по незнанию налила однажды в нее горячий суп, – моя потенциальная свекровь использует как парадную емкость для мадагаскарского салата и никогда не переносит ее с места на место за ручки. И теперь уже перед самой Катрин встала та же дилемма: как поделить сервиз на двенадцать персон между Марьет и мной на два шестиперсонных?
– Решайте, девочки, сами: кому – супница, а кому – горка для фруктов? – не откладывая дела в долгий ящик, спросила моя потенциальная свекровь.
– Марьет! – выпалила я.
– Вивьен! – выпалила Марьет.
Причем вышло у нас очень слаженно, в один голос. Не знаю, как Марьет, но лично я похолодела от мысли о том, что мне точно так же придется мыть в тазике эти сокровища. О посудомоечной машине не может быть речи! Лимож позапрошлого века! Что угодно, но лучше я вовсе обойдусь без антикварного лиможа, только бы не мыть ничего руками! Из-за профессии мои бедные руки и так вынуждены без конца подвергаться водным процедурам, а тут еще дома мой посуду!
– Какие вы у меня дружные девочки, – похвалила нас Катрин. – А вот я не смогла подружиться с Аглаей. Так все-таки супница кому?
– Ой, мам! Да отдай ты все, что есть, Вив, мы с Симоном не коллекционеры, а Вив с Шарло антиквариат любят.
– Нет-нет, Мари! – вмешалась я. – Получится несправедливо. Это реликвия твоей семьи. Но я тоже считаю, что не нужно делить, все бери ты!
– Вив, мы перед свадьбой купили себе сервиз. На двенадцать персон. Годится и для микроволновки, и для посудомойки. Что ты переживаешь? Не стесняйся, тем более мама же не собирается помирать завтра!
– Вы обе меня ужасно растрогали! А я, честно, так боялась заводить этот разговор. Вы просто два ангела, две сестрички!
– Хватит, мам, сейчас заплачу! Ты же ведь не знаешь, что на самом деле мы друг друга терпеть не можем! Просто в отличие от некоторых мы умеем вести себя в обществе.
Катрин прищурилась.
– От кого это «от некоторых»?
– Мам, – начала Марьет, но тут в кухню вошел Поль.
– Долго вы еще, прекрасные дамы?
– Хорошо поспал, па?
– Замечательно. Только если вы хотите, чтобы мы с Вив поехали с вами на цирковое представление, парни должны протрезветь. На полчаса нельзя на вас оставить! Я с ними о вчерашнем матче, а они несут какую-то околесицу! Так же нельзя! Пьяные, как портовые грузчики!
– Не преувеличивай и не ворчи, па! Никто не пьяный, сейчас уберем сервиз в шкаф, пойдем купаться, вот и протрезвеем!
– Правда, Поль, что ты придумываешь? Сон, что ли, плохой приснился? Я тебе сто раз говорила, не спи на полный желудок, тем более днем!
Поль покашлял с сумрачным видом.
– Да улыбнись ты, па! – Марьет материнским жестом растрепала ему волосы. – Сейчас пойдем поплаваем, как хорошо!
– А Вивьен? Вивьен можно плавать?
– Почему это нельзя, Поль? Можно и даже нужно! – Катрин заговорщицки подмигнула мне.
– Поплаваем и пойдем развлекать нашу Вив! – добавила Марьет. – Мы все ее любим, и все за нее переживаем.
А правда, что это они обо мне переживают? И Марьет никак не поддела, когда Поль заявил «чтобы мы с Вив»? – только сейчас удивилась я, потому что все это время с появления Поля мои мысли были заняты исключительно тем, когда они успели договориться о походе на цирковое представление? Наверное, когда я отлучалась «по зову природы». Точно, они ведь вспоминали, как Шарль чуть не сбежал с цирком, про белокурого ангелочка Гавроша с кнутом... В тот момент мне было так худо, что я не соотнесла эту историю с утренним рассказом Шарля про какого-то друга детства в связи с цирком. Мол, ему нравится, что заводчик назвал щенка Пьеро, потому что так звали друга детства. Наверное, именно этого самого белокурого ангелочка... И тут же перед глазами промелькнули льняные кудри, развевающиеся на ветру, – кудри Пьера.
И внутри меня сразу начало неудобным комком вертеться и пучиться волнение. Ох, опять! Ну зачем мне это! Вдобавок еще всплыло лицо – темно-зеленые с поволокой глаза, точеный нос, губы, безупречные зубы... Нет, нет! Никакой связи между моим... то есть утренним Пьером и Пьеро из детства моего жениха! Нет и не может быть! Это нарочно, это наваждение! От жары! Да, именно, от жары!
Глава 13, в которой афиша потрясала воображение
Жилистые львы и тигры, похожие на межгалактических монстров, густо толпились вокруг гигантского всадника в одеждах а-ля древнеримский легионер, позволяющих любоваться мощными икрами и шарами мышц его обнаженных конечностей. В руках гигант держал хлыст и трезубец, голову венчал невообразимый шлем, а физиономию с браво выпученными глазами украшали рыжие бакенбарды выдающихся размеров. Длинная надпись из кровавых готических букв гласила: «Неподражаемый сэр Кусипий Кресел. Цирк Нерона. Хищники, слоны, верблюды и леопарды. Летающие братья Драконз. Дрессированные собачки мадемуазель Лулу. Удав с острова Пасхи. Тамбурины и лилипуты. Гвардейцы».
– Боже! – сказала Марьет. Она поехала в нашей машине, а Симон – с родителями; ехать в цирк на трех авто было как-то глупо, а в одном мы бы не поместились все. – Ну и бредятина!
– А чего ты ожидала от бродячего цирка? – хмыкнул Шарль. – Напичканные транквилизаторами гимнасты в грязных трико, пьяные лилипуты с тамбуринами да лысые тигры!
– Нехищник леопард и удав, который питается собачками мадемуазель Лулу, – в тон Шарлю добавила я.
Мои еще окончательно не просохшие волосы приятно холодили спину, на коленях дремал тоже влажный после купания щенок, и покидать салон автомобиля, полный кондиционерной прохлады, мне хотелось меньше всего. Морские волны чудесным образом подтопили мои страхи, и утреннее приключение все больше напоминало мне кусок какого-то фильма, а вовсе не реальное событие из жизни. В воде мы с Шарлем несколько раз поцеловались, и потом всю дорогу он многозначительно поглядывал на меня, а его рука, переключая скорости, как бы ненароком касалась моей ноги. И, если бы не навязчивая идея Марьет отыскать в цирке друга детства ее брата, мы бы с большим удовольствием отправились домой и занялись бы тем, чем полагается заниматься двум влюбленным. Но, уж если Марьет задумала что-либо, отговорить ее не представляется возможным.
Конечно, и средиземноморские воды, и лукавые взоры Шарля сделали свое дело, однако комочек неприятных предчувствий все еще копошился где-то внутри меня. Но одного взгляда на кретинскую афишу, на потрепанный брезент шапито, на скопище жалких вагончиков за ним, обнесенных подобием забора среди серого песка, на какие-то грязные выцветшие флажки и обглоданные гирлянды воздушных шариков у входа оказалось достаточно, чтобы я почувствовала себя в полной безопасности.
