Мы как семья, подумала Сюзанна. И люди, которые проходили мимо и подмигивали малышке, вели себя тоже так, будто Сюзанна и Стефан — настоящая семья.
— У нее ваш лоб, — сказала женщина, обращаясь к Стефану.
— У нее ваши глаза, — сказала другая Сюзанне чуть позже, когда Элис проснулась.
И все замечания звучали правдоподобно, так как Элис принадлежала по крови к обоим семействам.
Они провели в парке практически два часа и начали собираться, только когда солнце заволокло тучами. Сюзанна и Стефан почти не разговаривали, а если и находили какую-нибудь тему, то она обязательно касалась Элис.
— Может, ее посильнее закутать от ветра?
— Посмотри, сколько она выпила молока!
— Она снова засыпает.
— Думаю, это все из-за свежего воздуха.
Сюзанна не смогла бы поддерживать любую другую тему. Да и Стефан, наверное, тоже. А невинные реплики о ребенке создавали непринужденную атмосферу. Это перемирие радовало Сюзанну больше, чем следовало бы. И этой ночью женщина засыпала, вспоминая ласковые руки Стефана. Проснулась она в два часа ночи от плача Элис, со слезами на глазах.
Сюзанна сидела с Элис на руках, когда услышала шаги. Стефан.
Она встретила его взглядом, в котором пылала злость, потому что он пропадал весь день непонятно где и не соизволил предупредить ее. Сюзанна не находила себе места. На нем был тот же дорогой костюм, в котором он венчался с ней. Стефан выглядел уставшим и недовольным.
— Где ты был? — слишком громко спросила Сюзанна.
— Ты ведь сегодня не работала? — сказал Стефан. С понедельника Сюзанна вернулась в библиотеку. — Я был тебе сегодня не нужен.
— Да, но… — Она запнулась.
Сюзанна не собиралась приносить извинения, хотя и понимала, что не имела никакого права так себя вести.
— Давай в будущем оставлять записки? — осторожно предложила она. — На случай если… ой, не знаю! Если ребенок заболел или мама опять что-то выкинула. Мы должны быть начеку.
— Извини, — произнес Стефан. — Следовало предупредить тебя. Но я не думал, что у меня это займет столько времени. Я был в банке, а потом на переговорах о продаже драгоценностей.
— О, Стефан!
Сюзанна знала, насколько эти драгоценности были дороги для него. И хотя при упоминании об Араговии в ней просыпалась ярость, сейчас она не могла сердиться на Стефана.
— Все прошло хорошо. — С этими словами он плюхнулся в кресло, ослабил узел галстука, закатал рукава рубашки и взял апельсин.
— Я приготовлю кофе, — сказала Сюзанна и положила Элис в кроватку.
— Я продал их по хорошей цене, — продолжил Стефан. — Так что аукцион устраивать не придется. Нашелся человек, который готов был заплатить любые деньги. Не знаю, кто он. От его имени действовал агент.
Он очистил апельсин и начал делить его на дольки. Сюзанна наблюдала за этим и не могла поверить, что несколько часов назад Стефан общался с мультимиллионерами по поводу драгоценностей. Как же легко он вписался в ее крохотную квартиру, будучи принцем.
— Почему же ты провел там столько времени?
— Агент желал уточнить все мелочи, — признался Стефан. — А я медлил с продажей.
— Почему же ты тогда продал их? — спросила Сюзанна, хотя знала ответ. Она просто хотела услышать это из его уст.
И Стефан ее не разочаровал:
— Мне надоело, что огромный замок простаивает без дела. Я твердо намерен переоборудовать одно крыло в больницу. Обязанности регента все равно рано или поздно станут никому не нужными, и тогда я снова посвящу свою жизнь медицине.
— Сколько комнат в том крыле?
— Точно не знаю. Тридцать пять или сорок.
— Чуть-чуть побольше, чем здесь, — пошутила она.
— Да, только работы там масса. Я всегда использовал лишь четыре комнаты. — Стефан положил в рот очередную дольку и посмотрел на Элис, которая следила за его движениями. — Подожди немного, малышка, и у тебя скоро тоже все это будет. В будущем я планирую насладиться красотой всех комнат, — улыбнулся он Сюзанне.
Сюзанна улыбнулась в ответ и кивнула:
— Да… Это, должно быть, забавно.
Она тут же представила, как Стефан важной походкой будет переходить из одной комнаты в другую вместе с дизайнером и обсуждать, какая люстра лучше подойдет к интерьеру.
Сюзанна запретила себе думать об этом. Стефан именно на это и рассчитывает: заставить ее последовать за Элис в Араговию.
— Что касается больницы, — добавил Стефан. — С вырученными за драгоценности деньгами мы можем закупить все необходимое оборудование.
— Принцесса Элизабет была бы рада этому?
— Конечно.
— Ты ее знал?
— Очень хорошо. Она умерла только тринадцать лет назад. Она была прекрасной, храброй женщиной.
— Ты обещал, но так и не рассказал мне, как драгоценности оказались в Нью-Йорке.
Элис пискнула и протянула ручки, будто тоже хотела послушать эту историю. Стефан доел последнюю дольку апельсина и подошел к раковине, чтобы вымыть лицо и руки.
Сюзанна стояла неподалеку, у кофемолки, и старалась не смотреть на него. Крепкий запах кофе смешался в воздухе с ароматом апельсина. Сюзанна наблюдала за процессом, перемалывания и подняла взгляд только тогда, когда Стефан сел на место.
— Если ты хочешь услышать эту историю, я расскажу ее, — согласился он. — Просто у меня сложилось ощущение, что при каждом упоминании об Араговии у тебя возникает желание заткнуть уши.
— Сейчас я их затыкать не буду, — ответила Сюзанна и честно добавила: — Хотя ты прав. Это место ассоциируется у меня с черной дырой, которая хочет засосать Элис навсегда.
— Все будет совсем не так. Я пытался тебе это объяснить.
— Стефан, я говорю не только о папарацци или королевском протоколе. Эта страна подчинила тебя себе.
Он не ответил, но Сюзанна знала, что была права. Ее вдруг охватила странная радость, оттого что она знала его слабое место. Но тут же эта радость сменилась сожалением. Подчеркивание слабости человека не делает тебя самого сильнее.
Я как мама, внезапно подумала Сюзанна. Она всегда использует чужие слабости, но при этом не становится сильнее.
— Я тебя слушаю, — сказала она, разливая кофе.
— Все началось перед революцией в России, — начал он.
— В 1917 году?
— Точно. — Стефан отпил кофе и взял печенье. — Мой прадедушка в это время был в Швейцарии и видел, как революция надвигается на нашу страну. Он вызвал бы за границу прабабушку, но в это время она вот-вот могла родить. Поэтому он вернулся в Араговию и попытался вывезти все состояние из страны.
— Наверное, это было небезопасно.
