Да, они с Марти определенно подходят друг другу, мелькнуло у Джекки. Даже мыслят одинаково. Марти с таким презрением отзывался о Совиных Подворотнях, и его подружка туда же.
— А я и не беспокоюсь, Сьюки, — язвительно ответила Джекки. — Вы со своими бабками нигде не пропадете. Правда, одно вы на них точно не купите.
— О, только не говорите мне о любви, — иронично усмехнулась Сьюки. — Это, в конце концов, пошло.
— Нет, я не это имела в виду, — покачала головой Джекки. — Вряд ли ваша симпатичная мордашка сохранится в таком виде до семидесяти лет. В этом возрасте на лице отражается душа. Только у вас отражаться будет нечему.
— Жестоко, но справедливо, детка. — Бадди смеясь похлопал ее по плечу.
Сьюки манерно поджала губки, а Мартин побагровел:
— Джекки, это уж слишком. Я нанял тебе учительницу, но, как я погляжу, от уроков никакого толку.
— Чтобы получить тот результат, которого ты ждешь, — заступился за Джекки Бадди, — тебе надо было давать ей уроки лицемерия. Кстати, тут и наша милая Сьюки могла бы блеснуть своими талантами. Из нее получился бы отличный учитель по этому предмету.
— Это становится невыносимым, — пробормотала Сьюки. — Хотела бы я знать, Бадди Хольм, трезвый ты любезнее, чем пьяный? Мне трудно судить, ведь я ни разу не видела тебя без этой фляжки.
— И не увидишь, — пожал плечами Бадди. — Видеть тебя трезвыми глазами выше моих сил.
— Бадди, перестань! — прикрикнул на друга Мартин. — Ты забываешься.
— Естественно, я ведь вечно пьян. А пьяным, дружище, свойственна забывчивость. Правда, старина Боб?
Ловкач кивнул. Джекки заметила, что все эти прения оставили его равнодушным. Он был на удивление молчаливым, и Джекки заподозрила неладное.
— Боб, с тобой все в порядке?
Боб посмотрел на племянницу и вымученно улыбнулся.
— Все в порядке, детка. Никак не могу отойти от вчерашнего.
Джекки сразу поняла, что он врет. Лицо у Ловкача было неестественно бледным, под глазами залегли синяки. Когда он перебирал с выпивкой, и то выглядел куда лучше.
— У вас, как я погляжу, собралось целое общество любителей выпить, — усмехнулась Сьюки. — Не пора ли подумать о здоровье, господа? Во всяком случае вам, Джекки. Бадди и вашему дяде едва ли еще можно помочь, а вот вы пока молоды. Но, учтите, это преходящий недостаток.
— Спасибо, я как-нибудь разберусь, — огрызнулась Джекки. — Слушай, Боб, а может, тебе прилечь?
Боб помотал головой, а в гостиную вошла Вирджиния Фальстаф с подносом, на котором дымилась еда. Джекки, не привыкшая к прислуге, предложила ей свою помощь и принялась расставлять тарелки на столе, чем вызвала усмешку у Сьюки.
С каждой минутой эта девица бесила Джекки все сильнее. Она не просто не стеснялась своего снобизма, она выпячивала его, гордилась им, словно это было величайшее достоинство, а не недостаток.
Интересно, подумала Джекки, ставя тарелку перед Мартином, что было бы, если бы мистер Ламберт лишился всех своих денег? Стала бы эта особа водить дружбу с голодранцем?
В целом ужин прошел без эксцессов, если не считать бесконечных пикировок между Бадди и Сьюки. Джекки в них уже не встревала — ее беспокоило состояние Боба. Он вяло ковырял в тарелке, скорее делая вид, что ест, нежели действительно принимая пищу.
Мартин тоже молчал. Джекки показалось, что он чем-то удручен. Возможно, причина его мрачности крылась в том, что она, Джекки, занимала сейчас то место, на котором должна была находиться Сьюки.
Эта мысль почему-то оказалась для Джекки куда более болезненной, чем она могла предположить. Конечно, она не виновата в том, что так вышло, — Мартин сам сделал свой выбор, но все же… И все же Джекки чувствовала себя так, словно отняла у Мартина право на счастье, на любовь.
Она вспомнила историю, рассказанную Джереми. Кто бы мог подумать, что у нее с Мартином так много общего? Оба сироты, оба потеряли родителей, хоть и по разным причинам. Обоих воспитывали чужие люди, только Джекки искренне и горячо любила Боба, а Мартин никогда не питал к своей тетке подобных чувств.
После ужина Джекки все-таки уговорила Боба прилечь в своей комнате. Бадди предложил Джекки прогуляться по вечернему городу, и она согласилась.
— Думаю, оставаться в этой компании тебе не улыбается так же, как и мне, — усмехнулся Бадди. — А я могу показать тебе кое-что интересное.
Интересным оказалась крыша на одном из зданий, куда Бадди провел свою приятельницу через черный ход.
— А если нас застукают? — шепотом спросила Джекки, когда они остановились возле узенькой лестницы, ведущей к выходу на крышу.
— Не беспокойся, детка, не застукают, — хмыкнул Бадди. — А если и застукают, я знаю, как с ними разобраться. Полезай, а я, если что, тебя подстрахую.
На крыше было прохладно, но Джекки даже ахнула от восхищения: такой удивительный вид открывался на город и ночное небо.
— Ну как? — тихо спросил у нее Бадди, и Джекки ответила:
— Просто супер. Как ты нашел это место?
— Писательский секрет. Иногда я прихватываю с собой ноутбук и прихожу сюда работать.
— О чем ты пишешь, Бадди? — полюбопытствовала Джекки, устроившись на крыше в позе йога.
Бадди устроился напротив нее.
— О чем? Да так, обо всем понемногу. О жизни, любви, о придурках, вроде себя и Марти.
— Не такие уж вы придурки, — улыбнулась Джекки. — Не знаю, как Марти, а вот ты клевый парень.
— Ох, не смущай меня, миссис Ламберт, — полушутливо-полусерьезно произнес Бадди. — Я и так с трудом сдерживаюсь, чтобы не увести у Марти его женушку.
— Да ладно тебе, — засмеялась Джекки. — Я не в твоем вкусе.
— С чего ты взяла? — поинтересовался Бадди, не сводя с нее своих прозрачно-голубых глаз.
— Марти сказал, ты никогда не женишься. А я из тех, на ком женятся.
— Иначе нельзя?
— Нет, — хмыкнула Джекки.
— Значит, придется жениться.
— А как же ждать целый год? — окончательно развеселилась Джекки.
— Я бы с радостью подождал и два, если бы был уверен, что ты не увлечешься этим засранцем.
— Ты сейчас про Марти?
— Про кого же еще… — Бадди задрал голову вверх, к небу, и Джекки так и не смогла понять, шутит он или говорит серьезно.
— Глупости, я никогда не смогу влюбиться в такого! — выпалила Джекки.
— В какого такого? — поинтересовался Бадди, разглядывая выпроставшееся из-под лоскута ночного неба бледное личико луны.
— В холодного сноба. Они со Сьюки — два сапога пара.
— Ошибаешься, детка. Сьюки — циничная и расчетливая стерва. Мартин пляшет под ее дудку, это верно. Но он не так уж и расчетлив, скорее наивен и даже… немного труслив. Он боится сделать что-то не так, остаться в одиночестве, без денег, без друзей.
