Бернардо сокрушен!
Начало получилось успешным. Первая удача: на ее сторону перешли монахини. Вторая удача пришла на следующей неделе. Позвонила Хедер и упомянула, что в Палермо начался грипп. В Монтедоро он еще не пришел, и Энджи начала быстро действовать. Прививку сделали все монахини в монастыре и священник отец Марко. Полный маленький человек лет пятидесяти с воинственными манерами и добрым сердцем «случайно» навестил монастырь именно во время вакцинации. Привели его, конечно, слухи.
У отца Марко в жизни было два хобби. Маниакальный интерес к боксу и постоянные распри с Оливеро Донати, мэром Монтедоро и дальним родственником священника. Донати, мягкий, нервный и тоже маленького роста человек, наслаждался церемониальными аспектами своей должности мэра, но не мог и гусю сказать «кыш». Когда-то отец Марко подергал нужные нити, чтобы родственник получил это место. Но потом чувствовал себя обязанным руководить им, нравится тому это или нет. В большинстве случаев Оливеро мирился с этим. Но иногда вспоминал о достоинстве мэра и набирался отваги заявить о нем. После чего снова бывал поставлен на место.
Вскоре после того, как священнику сделали прививку, в кабинете врача появился Оливеро. Он объявил, что его долг — показать гражданам пример. Пряча улыбку, Энджи высоко оценила его гражданский дух.
Вдобавок каждый ребенок пошел из школы домой с письмом, подписанным матерью-настоятельницей, в котором она убеждала всех детей и родителей тоже сделать прививки. Местные жители могли не доверять врачу, но они верили матери Франческе. Число привитых было приличным, но Энджи хотелось, чтобы их было больше. Она обдумала проблему и нашла способ разрешить ее.
Бернардо мирно ужинал, когда раздался громкий стук. Стелла открыла парадную дверь и увидела укутанную квадратную фигуру неопределенного пола.
— Buona notte, dottore! — наконец воскликнула Стелла, с трудом узнав визитера. — Проходите в тепло, я принесу вам горячего кофе.
— Спасибо, Стелла, — бодро ответила Энджи. — От кофе я не откажусь.
Она сбросила капюшон куртки. Открылось яркоглазое улыбающееся лицо. Она сияла здоровьем и энергией, щеки раскраснелись от возбуждения.
— Добрый вечер, синьор Торнезе, — проговорила она, схватив руку Бернардо и яростно тряся ее.
— Добрый вечер, dottore, — вежливо, но настороженно сказал Бернардо.
— Как вы переносите такую погоду? — спросила Стелла, ставя перед ней большую чашку кофе.
— Справляюсь. Посмотрите на меня. — Энджи показала свои теплые сапоги и брюки. — Знаете, что у меня под этим? Красная фланелевая комбинация.
У Стеллы начался приступ смеха.
— Нет, правда. Вы должны попробовать, — убеждала ее Энджи. — И вы тоже, signore. Это здорово сохраняет тепло.
— Спасибо, мне и так не холодно, — пробормотал Бернардо. — Конечно, мы всегда рады вам…
— Лжец, — поддразнивая, вставила Энджи.
— Вам всегда рады в моем доме, — твердо повторил он, — но я не посылал за доктором.
— Не посылали и сами не приходили ко мне в кабинет. Это большое упущение с вашей стороны.
— Но я не болен.
— Моя цель — сохранить вас здоровым. — Она хлопнула его по спине и проговорила с особой задушевностью: — В Палермо эпидемия гриппа. И я провожу программу вакцинации, чтобы она не пришла сюда. Так вот, в первую очередь в вакцинации нуждаются старые люди, но они отказываются, потому что мыслят старомодно. Вы должны показать им пример.
— Что?
— Вы здесь Большой Человек. Если вы сделаете прививку, они придут следом за вами. Понимаете, беда в том, что многие люди боятся уколов. Даже большие сильные мужчины порой не выносят легкого прикосновения иглы.
— Стелла, — поспешно проговорил Бернардо, — вы можете идти домой.
— Очень мудро, — насмешливо похвалила его Энджи, когда Стелла ушла.
— Энджи… — заскрежетал он зубами.
— По-моему, тебе надо обращаться ко мне «dottore», это более уважительно.
— Уважительно?
— Да, по-моему, тебе следовало бы оказывать мне больше уважения, — с обиженным видом проговорила она. — Все меня уважают. В конце концов, врач — это опора общества.
— Если ты такой столп общества, — раздраженно парировал он, — не думаю, что тебе следует ходить по городу и обсуждать на людях своё белье.
— Только по профессиональным причинам. Я должна наглядно объяснить пациентам, как бороться с холодом.
— Ты показываешь людям свое белье? — в ужасе спросил он.
— Не говори глупости. Ведь речь идет не о том, чтобы я показывала им черное атласное белье. Во фланелевой комбинации нет ничего возбуждающего. Смотри.
Она расстегнула рубашку. Под ней открылась красная фланель. Бернардо резко втянул воздух. Хоть бы она не догадалась, что по его чреслам точно электрический ток прошел.
В глазах у Энджи играла невинная насмешка. Она понимала, что ему трудно справиться с ней, когда она такая. Не то, чтобы у Бернардо вообще отсутствовало чувство юмора. Но ему не хватало гибкости ума, чтобы совмещать забавное с серьезным.
— Ну и что, ты довольна? — наконец натянуто спросил он.
— Довольна? Я спасаю жизни. Странно, что ты так неохотно помогаешь мне.
— Ладно, ладно, — нетерпеливо проворчал он. — Сделай укол и потом… пожалуйста, уходи.
— Нет, — покачала она головой, — не здесь и не сейчас. Я хочу, чтобы завтра утром ты пришел ко мне в хирургический кабинет. Будь там часов в одиннадцать, когда больше всего народу. И пусть люди увидят тебя. Тогда новость распространится. Я оставлю тебя в приемной на несколько минут, чтобы каждый знал, зачем ты туда пришел.
— Что-нибудь еще? — сквозь зубы процедил он.
— Не сегодня.
— Тогда, пожалуйста, уходи.
— Ты будешь там завтра?
— Буду. Спокойней ночи, dottore.
* * *
Она почти не сомневалась, что Бернардо на следующий день пренебрежет ее просьбой. Но он был человек слова и около одиннадцати появился в приемной. Когда она выглянула, он беседовал с матерью двух малышей. Энджи подслушала их разговор и поняла, что он делает точно так, как она просила. Когда подошла его очередь, он пропустил кого-то появившегося после него. Только когда в приемной никого не осталось, он вошел в кабинет.
— Благодарю вас, signore, — сухо сказала она. — Я ценю вашу помощь.
Энджи пыталась удержать мысли на профессиональных вопросах, но разве это возможно, когда такой дорогой человек рядом! Бернардо снял куртку и закатал рукав темно-красной рубашки, и тут она вдруг поняла, как страшно он похудел после их ссоры на свадьбе. Она невольно подняла голову и встретилась с ним взглядом. Ох, лучше бы она этого не делала! Он наблюдал за ней с неожиданной, почти прежней нежностью. Но сейчас она не могла себе позволить думать о нежностях. Ведь они только начали карабкаться в гору. И осталась большая часть пути.
