Марио сидел, опустив голову. Его последняя надежда лопнула как мыльный пузырь. Он не знал, что делать дальше. Все время после обеда он находился в раздраженном состоянии. Вечером его настроение также не улучшилось. Ни старая Марша, никто другой из его постоянных гостей не могли вызвать у него улыбку.
— Ты что, поссорился со своей девушкой? — спросила миссис Альбертини у сына, в очередной раз попросив его не швырять гостям тарелки с едой с такой силой.
— Нет, — односложно ответил он и закрыл за собой кухонную дверь. Больше всего ему хотелось побыть сейчас одному. Но об этом можно было лишь мечтать. Только по дороге домой он наконец обрел покой. Сидя в полупустом вагоне и размышляя, чуть было не проехал станцию, глубоко погрузившись в свои мысли.
Была уже почти половина одиннадцатого, когда Марио открыл дверь в квартиру Ширли. Он уже перевез на Манхэттен почти все свои вещи и считал пентхауз своей квартирой.
— Ну вот и ты наконец, — радостно приветствовала его Ширли и обняла за шею. — Нас пригласили на премьеру последнего произведения Нейла Симонса. Мы должны поторопиться. Пойдем. Твой смокинг уже готов.
— Иди одна, Ширли, — устало попросил Марио. — У меня сегодня неподходящее настроение.
— Но там будут все! — возмутилась Ширли. На ней было черное вечернее платье с глубоким вырезом, а волосы уложены в высокую прическу. Милые мелкие локоны обрамляли ее лицо.
— А я — нет, — решил Марио и снял ее руки со своего затылка.
— Мы можем там пробыть недолго…
— Ты можешь идти и оставаться там столько времени, сколько пожелаешь, — сказал Марио. Это прозвучало более резко, чем он хотел.
Ширли немедленно завелась.
— Если бы я хотела пойти одна, то уже давно бы ушла! Я специально тебя дожидалась. А теперь ты хочешь бросить меня на произвол судьбы!
— Я тебя не бросаю на произвол судьбы, — вскипел Марио. — Я только не хочу идти на какую-то дурацкую премьеру.
— Это не какая-нибудь, а премьера Нейла Симонса, — заявила она высокомерно. — Надеюсь, ты знаешь, кто такой Нейл Симонс?
— Пусть он будет хоть президент Соединенных Штатов, — бросил Марио и протиснулся мимо Ширли в комнату. — Я остаюсь дома.
Ширли гневно сверкнула своими зелеными раскосыми глазами, когда он сел в кресло и снял с ног туфли. Она на самом деле была разочарована. Она заранее радовалась этому вечеру, и теперь Марио все испортил.
— Ты себя ведешь как домашний тиран, — начала она. — Ты бы предпочел сидеть здесь в тапочках и смотреть телевизор. Ты — лентяй, зануда…
— Я могу отсюда уехать, если так действую тебе на нервы, — предложил Марио, и у Ширли перехватило дыхание.
— Ты это можешь чертовски просто сделать, — вскипела она по-настоящему. — Если я говорю то, что тебя не устраивает, можешь отправляться сейчас же. Делай, что хочешь. Я, во всяком случае, уезжаю в театр.
Она повернулась на каблуках и исчезла.
Марио слышал, как яростно хлопнула дверь, и наступил покой. Такой полный покой, о котором он мечтал весь день. Он встал, принес себе из кухни виски со льдом и включил телевизор.
Богги, который во время ссоры испуганно забился в угол, медленно подошел поближе. А так как Марио совершенно не обращал внимания на маленькое животное, он уселся у его ног и внимательно и вопросительно взирал на него снизу вверх.
Марио смотрел на экран телевизора, но совершенно не воспринимал того, что там происходит. Он сожалел о бессмысленной ссоре с Ширли. Не надо было ничего говорить о своем переезде. Он явно переборщил и не мог понять, что на него нашло. Он должен извиниться перед Ширли.
Богги тихо заскулил и положил свою лапу на ногу Марио. Марио наклонился и взял маленький меховой комочек на колени. Богги сейчас же попытался лизнуть его в лицо.
— Да, мой маленький, ты хочешь меня утешить, — нежно пробормотал Марио. — Мне это вовсе не помешает, после того как твоя хозяйка так со мной обошлась, да еще и оставила меня.
Он еще немного посидел в кресле и отправился в постель. Он крепко спал, когда Ширли пришла домой. Ее плохое настроение испарилось. Она прекрасно повеселилась и устала. Она тихо разделась и голая скользнула к Марио в постель. И почему они только спорили? На самом деле не существует ничего важного, что могло бы встать между ними, подумала она, погружаясь в сон.
Марио разбудил ее на следующее утро, принеся свежеприготовленный кофе и тост с ветчиной и яйцами. Ширли вся засветилась.
— Я сейчас все это съем, — оживленно пообещала она. — У меня в желудке только шампанское. Там лились потоки шампанского, но есть было абсолютно нечего.
— Я хочу попросить у тебя прощения, Ширли, — сказал Марио и сел к ней на край кровати.
— Ах, об этом и говорить не стоит, — остановила она его. — Ты просто устал.
— Я был очень расстроен, потому что у меня серьезные проблемы, — объяснил Марио.
— Проблемы?
— У меня осталось всего четыре дня, чтобы собрать тридцать тысяч долларов. Иначе владелец продаст «Монте ди Оро» другому покупателю.
— Ах ты, господи! — Ширли засмеялась и с удовольствием откусила кусок тоста. — Я пойду в банк и возьму для тебя эти деньги. Для агентства «Уандер» я всегда могу получить такой кредит.
— Для агентства «Уандер», может быть, но не для Марио Альбертини.
— Ты получишь кредит у меня, — настаивала Ширли, не понимая, что Марио никогда не примет от нее эти деньги.
— Я никогда их у тебя не возьму, Ширли, — решительно заявил он.
— Но я тебе даю их только в долг.
— Даже в долг! Ты — женщина, которую я люблю.
— Не будь таким глупым, одно не имеет никакого отношения к другому, — упорствовала Ширли.
— Нет, Ширли. На самом деле — нет.
— Это — просто упрямство. — Ширли отодвинула в сторону поднос с завтраком. — Теперь послушай. Если ты…
— Не трудись, — прервал ее Марио. — Я этого не сделаю.
— Но ведь тогда ты сможешь совершить прыжок из Бруклина на Манхэттен. Нельзя иметь такие сумасшедшие принципы, если хочешь добиться успеха. — У Ширли возникло ощущение, что их вчерашний спор был весьма безобидным по сравнению с тем, что теперь начиналось.
— Но у меня есть собственное представление о достоинстве, — упорствовал Марио. — Мужчина должен блюсти свои принципы и свою гордость, иначе он покатится вниз.
— Мужчина должен это, мужчина должен то, — передразнила Ширли с раздражением. — Все это ерунда. Старомодная чепуха. Ты что, думаешь, что я не должна была идти на компромиссы, пока раскачала агентство? Нельзя быть слишком щепетильным.
— Твои компромиссы меня не интересуют, — ледяным тоном сказал Марио. Внутренне он весь кипел от ревности. Что это были за компромиссы? Взяла ли она, например, деньги от какого-то мужчины, с которым тогда была в связи? Или что она хотела сказать? Разве она не понимает, что речь идет о его чести?
