– Кто же не пьет русскую водку?! – воскликнул польский профессор. – Обычно ее пьют перед едой.
Она прочищает желудок, и еда летит в экологически чистом пространстве...
– Ну вот, а мы ее еще не пили, а уже едим. Что теперь делать?
– Ясновельможная пани! Ничего не случится, если мы ее выпьем сейчас. И выпьем после. Отношение с русскими не испортится. Обещаю, ничего не сообщать русскому послу.
– А что налить вам, Линда? – спросил сэр Уильям.
– Я – кормящая мама. Томатный сок, наверное.
– Отлично, отвезете меня домой. Я пришел сюда пешком, но обратно уже не дойду.
Разговор зашел о последнем фильме Стэнли Кубрика. Высказывались разные, в основном негативные мнения, но Линда горячо вступилась за фильм, который ей очень понравился.
Десерт перешли есть в гостиную. У каждого в руках была тарелочка с яблочным тортом. Напитки тоже себе наливали сами. На сервировочном столике лежали красиво разложенные чайные пакетики и стоял чайник-термос с кипятком.
Линду окружили студенты и стали расспрашивать о ее курсе. Когда Линда освободилась от молодняка, то ей захотелось поискать туалет. Мэри отправила ее на второй этаж. Туалет на первом этаже был кем-то надолго занят. Поблуждав в лабиринте чужого дома, Линда случайно услышала странный разговор.
– Мелисса, я тебя умоляю, не увлекайся. Может случиться такая же история, как с Мишель.
– Билл, это совсем другое. Я адекватно вижу ситуацию. С Мишель все было не так. Она сама меня использовала, ты же знаешь. Господи, ну могу я просто испытывать симпатию к человеку...
– Я тебя очень хорошо знаю. Ты увлекающаяся натура. Потом будет трагедия.
– Я даю тебе слово, что не будет.
– Помни. Ты мне обещала. Я полагаюсь на твой здравый смысл.
Линда быстро юркнула в одну из дверей. К счастью, это оказался именно туалет. Она еще какое-то время посидела там, пока голоса не утихли. И только потом спустилась к остальным гостям.
В это время все оживленно обсуждали обратную дорогу. Мэри энергично руководила разъездом.
Линда вышла с сэром Уильямом. Был уже поздний и неожиданно холодный вечер. Но звезды светили как всегда ярко. Под ногами шуршали листья. Их еще не успели собрать в мешки и выставить на обочину дороги.
– Куда вас везти?
– Я покажу. Это совсем рядом.
Минуту они ехали молча. Потом Линда спросила:
– Сколько лет вашему сыну?
– Тридцать три. Большой мальчик. Моя постоянная сердечная боль.
– У него проблемы?
– Да, нет, я же сказал – сердечная, а не головная. Просто у нас диаметрально противоположные взгляды...
– Он либерал, а вы консерватор? Или он какой-нибудь ультра?
– Если бы... Тогда я бы хоть мог уважать его за убеждения. А у него их просто нет. Ему все безразлично. Линда, наша семья была одной из самых богатых на Восточном побережье. Но мы традиционно все деньги вкладывали в серьезный бизнес, занимались благотворительностью. Мой дед построил больницу. Отец основал несколько фондов.
Этот колледж – мое детище. Я его возродил. Из захудалого провинциального учреждения в мое ректорство Фелтон превратился в один из самых престижных колледжей Америки. Мы занимаем третье место по результатам государственных тестов. К нам приезжают читать лекции ведущие специалисты-гуманитарии со всего мира. А что будет, когда я умру? Моему же сыну нравится сам процесс получения денег – биржа, какие-то сомнительные проекты, да еще дружба с разными одиозными личностями, вроде Торна. Колледж его вообще не интересует. А я столько сил и денег вложил в Фелтон!
У меня нет преемника. Это очень грустно. Если бы он был женат, то думал бы о семье и не вел бы себя так легкомысленно. Мне всегда помогала моя покойная жена, она меня так поддерживала. А вот уже десять лет как я один.
– Билл, мне очень жаль. Но, может, вы все преувеличиваете? Вы слишком требовательны к сыну.
Любите его за то, что он ваш сын, и все будет хорошо. Ваше одиночество сидит у вас в голове, хотя, как скажет Мэри, «опять тень доктора Фрейда». И потом, кругом столько прекрасных одиноких женщин. Почему бы вам не заняться организацией своей личной жизни? Ведь вы так молодо выглядите.
– Спасибо за ваше внимание и комплимент.
Простите меня, Линда. Это все ваша русская водка.
Я неприлично разболтался. Вот и мой дом. Линда, не сочтите за дерзость. Может быть, зайдете ко мне?
У меня, кстати, отличный индийский чай, я его привез недавно из Лондона. Не в укор Мэри будет сказано. Мне кажется, я все-таки уже стар для... другой женщины.
Линда с удовольствием приняла позднее приглашение. Сэр Уильям внушал ей огромную симпатию и даже немного заинтриговал. Она чувствовала, что нравится ему, а это всегда приятно.
В доме сэра Уильяма царила абсолютная чистота и некоторая мрачность. Темные обои, темная обивка. Антикварная мебель темного дерева.
– Вы не хотели бы немного изменить обстановку. Сделать поярче свет, например. У вас бы сразу поднялось настроение.
– Я знаю, перегорело несколько лампочек. Но я все никак не соберусь пригласить рабочих. Как-то неловко беспокоить своих служащих из-за такой ерунды.
– Моя подруга дизайнер по интерьерам. Хотите, она вам все сделает? Мне кажется, ваши мрачные мысли исчезнут, если вы поменяете обивку стен.
– Я и правда ничего не менял со дня смерти жены.
– То есть вы хотите сказать, что десять лет... да у вас просто все потемнело от времени.
– У меня каждый день убираются. Видите – пыли нет. Мой сын мне говорит то же самое. Вы мне его чем-то напоминаете. Но почему-то в ваших устах все звучит не так обидно.
– Простите. Я, кажется, влезаю не в свое дело.
– Нет. Нет, я так рад, что кому-то до меня есть дело.
– Билл, вы кокетничаете. Я только приехала, как мне тут же сообщили, что две достойные дамы мечтают о вас долгие годы. Вы коварный соблазнитель. А говорите про старость...
– Постойте, постойте, я сейчас сделаю чай. А вы мне расскажете про этих мифических дам. Может, даже дадите мне их адреса и телефоны?
– Уверена, что и адреса и телефоны у вас есть.
Мелисса Ламар! Вам знакомо это имя?
Сэр Уильям расхохотался.
– Линда, ну кто вам сказал такую глупость?!
Мы с Мелиссой столько лет дружим, мы стали как брат и сестра.
– А что это за история с роковой ревностью к прекрасной француженке?
– Вам и это известно? «О, женщины! Вам имя вероломство!» – сказал Принц Датский и был прав!
Скажите мне честно, кто вам рассказал о Мишель?
Сама Мелисса или...
– Другая ваша вздыхательница – Сюзан Таблин.
– Бедная Сюзан... Ее интерпретация событий не соответствует действительности. Вы, надеюсь, поняли всю степень ее наивности в отношении полов.
