Они долго ехали до загородного домика Энн, ее подруги. Там Кэрол всегда чувствовала себя спокойно и знала, что Энн никогда не будет болтать лишнего. Знала она также, где хранятся запасные ключи от домика — под второй ступенькой крыльца.
— Давай, я останусь с тобой, пока подруга не вернется, — предложил полицейский.
— Я хочу побыть одна.
Он внимательно посмотрел на нее и вздохнул.
— А если он спросит, где ты?..
— Нет! — прервала Кэрол с яростью.
— Хорошо, буду держать тебя в курсе расследования, — закончил он и очень неохотно оставил ее в пустом доме.
Энн вернется, конечно, не раньше полуночи. Каждый вечер она обычно проводила в художественной студии. Наверняка проторчит там и сегодня до поздней ночи. Энн была на несколько лет старше Кэрол, любила писать маслом большие композиции с цветами и шутила, что клиенты будут расслабляться, любуясь ее творениями. Однако лишь в редких случаях подписывала их.
Прошло уже несколько лет с тех пор, как Гарри Эванс, увидев в доме у деда рисунки Кэрол, привел ее в студию. Она тогда еще не окончила школу, была самой младшей в группе и не имела никакого художественного образования. Но уже в первую встречу их наставник был поражен, как он сказал, ее «диким талантом». И дед и Гарри тогда были больше озабочены, нежели довольны такой оценкой, но единодушно решили, что ей надо учиться.
Зазвонил телефон. Кэрол подошла и услышала в трубке голос Гарри.
— Я очень забеспокоился, когда пришли эти два шумных копа и рассказали, что случилось с тобой, — гневно начал он, вызвав улыбку Кэрол. — И уж совсем был не рад этим невыносимым репортерам.
— Я останусь здесь, пока все не утрясется. В ресторан позвоню и скажу, что больна.
— Надеюсь, ты не повредила руки?
— Нет, только сердце.
— Не понял.
— Неважно. Я тебе позвоню.
— Разговоры стоят дорого, — недовольно пробурчал он. — Почта тоже дорога, но все же дешевле разговоров.
Кэрол положила трубку и расхохоталась. Смеялась до тех пор, пока смех не перешел в рыдания. Чтобы их прекратить, она потянулась к альбому Энн, открыла его и принялась рисовать, хотя все расплывалось перед глазами. Механически она набрасывала знакомые черты и, только поняв, чей это портрет, в ужасе остановилась. С листа на нее смотрел Алвеш.
Отшвырнув альбом, она разрыдалась еще сильнее. Что с ней происходит? В конце концов, всего неделю назад она знать не знала о его существовании. И никогда не допускала и мысли, что может влюбиться в какогото богатого сноба.
— Чувствую себя идиотом… Абсолютным идиотом! — Стив как заведенный ходил из угла в угол. — Все мои друзья только и спрашивают, а я ничего не знаю. Что же произошло с вами в том злосчастном контейнере? Имею я наконец право знать?
— Наверное, я тоже имею право знать, кто был с тобой, когда ты не пришел на мой день рождения?
Проговорив это, она тут же пожалела. Стив был очень красивым, но обладал удивительной способностью краснеть, что всегда выдавало его. Сейчас он стал похож на вареного рака.
— Я… я не понимаю, о чем ты говоришь. Я работал всю ночь.
Он так неумело лгал, что она разозлилась. С какой стати он вдруг почувствовал себя ее хозяином? Почему вообще этот врунишка будто приклеился к ней как раз тогда, когда она уже почти забыла о нем. Вот Алвеш и не думает разыскивать ее. Он исчез с ее горизонта так же быстро, как и появился.
— О кей, — вздохнул Стив. — Виноват, но это был лишь легкий флирт, меня соблазнили, вот и все. Непростительно, конечно… в твой день рождения…
— А тебе не приходило в голову, что дата была выбрана специально, чтобы ударить меня побольнее?
Стив пристально смотрел на нее, но она была для него слишком умна. Очень часто говорила то, о чем он только начинал думать. Сейчас Кэрол решила наконец закончить надоевшую ей историю.
— Послушай, теперь уже нет смысла выяснять это. Все кончено. Мы останемся друзьями — вот все, что я могу тебе предложить.
— Но я не спал с ней! — В голосе, в жестах вдруг появилось какоето чувство, которого она никак не ожидала от него, всегда такого холодного и сдержанного. — Прости меня, такое никогда больше не повторится, — произнес он, сжимая ее руки.
Разумеется, он спал с той женщиной! Но это не имело никакого значения после всего, что произошло с ней самой.
— Давай пообедаем в какомнибудь модном месте. И вообще, интервью с твоим Оливейрой просто выводят из себя. «Без комментариев» — как тебе это нравится! В конце концов, ты моя девушка. А такое исчезновение дает повод думать, что тебе есть чего стыдиться.
Энн вошла в маленькую ванную комнату, когда Кэрол переодевалась.
— Ты собираешься пойти с ним?
— Думаю, придется это сделать, чтобы, как заявил Стив, он мог смело смотреть в лицо своим коллегам в офисе.
— Раньше ничего подобного он не говорил.
— Да, — согласилась Кэрол, продолжая собираться. — Наверное, мне вообщето уже пора возвращаться домой. — Грустная улыбка коснулась ее губ. — Спасибо, что приютила, но рано или поздно надо поворачиваться лицом к жизни.
— Думаю, что этим делом будут долго интересоваться, ведь похитители пойманы и мне теперь ничего не угрожает. И пока не начнется процесс, все будет тихо.
— Неужели ты сама веришь в это?.. Хочешь или не хочешь, но каждое твое слово теперь стоит больших денег. И чем больше ты будешь молчать, тем больший интерес вызовет это дело. Тебе надо наконец сделать заявление.
Прошло уже три недели с тех пор, как полицейский привез Кэрол в дом Энн. Гарри собрал ее вещи и Энн потихоньку забрала их по дороге с работы, потому что репортеры неотлучно следили за домом Эванса, пытаясь выследить Кэрол. За это время она дважды побывала в центральном бостонском отделении полиции, где дала показания. Казалось, что все закончено, впереди был лишь суд.
Но пресса все равно нагло лезла в ее прошлое и публиковала все сведения о родителях, о «несуществующем» образовании, о ее таланте. Казалось, каждый, кто когданибудь был знаком или хотя бы раз в жизни видел ее, рассказывал о ней. Соседи Эванса, друзья по школе, ее наставник в художественной студии, бывшие приятели. Они разыскали всех, даже тех, о существовании которых Кэрол давно забыла, печатали то, о чем она даже не подозревала. Ктото назвал ее фригидной, ктото — дикой. Один из заголовков в газете гласил: «Я все еще люблю ее» — слова последнего друга, с которым она рассталась шесть месяцев назад. Возникло ощущение, что ее раздели догола.
— Здесь? — удивленно воскликнула Кэрол, когда Стив остановил машину около ресторана, где они должны были обедать. — Но ты потом месяцев шесть будешь сидеть без копейки.
