Коул посмотрел сначала на пса, потом на Микаэлу.
– А в чем дело?
– Это же овчарка, верно? – Микаэла дождалась кивка и с воодушевлением продолжила: – Овчарки очень темпераментные и энергичные собаки. Они должны все время быть в движении, а ваш пес просто лежит… Наверняка он заболел.
Пес раздраженно отвернулся.
– Он не болен, – ответил Коул и терпеливо пояснил: – У больных собак сухой и горячий нос. У Олуха он холодный и мокрый.
– Может, вы его неправильно кормите и у него нет сил бегать? – не отставала Микаэла.
– Поверьте мне на слово: эта собака очень довольна своим рационом.
– Может, ему просто скучно? – задумчиво предположила Микаэла. – Здесь в округе ни одной собачки, с которой он мог бы подружиться. Все один да один… Вы на него даже внимания не обращаете, а ведь овчарки требуют повышенного внимания! У вашей собаки высокий интеллект, и она хочет, чтобы с ней занимались. Чтобы быть довольным жизнью, псу нужен тесный контакт с хозяином… То есть с вами, а о каком контакте может идти речь, если вы преспокойно можете бросить его одного? Да и сейчас вы совсем не обращаете на него внимания. Точно, у вашего пса депрессия! – победно закончила Микаэла и перевела дух.
Вот уж ее занесло так занесло. Оба – и Олух, и его хозяин – воззрились на Микаэлу в мрачном недоумении. Собака так удивилась вмешательству в их с Коулом сугубо суверенные дела, что даже перестала часто дышать. Потом Олух, видимо, решил, что с него достаточно, встал и потрусил куда-то за дом. Один готов, решила Микаэла и посмотрела на оставшегося в одиночестве Коула.
– Уверяю вас, мисс Престон, что с моей собакой все в порядке! – проявляя а
– Клетка – это вынужденная мера, которая защищает Кики от окружающего мира, а вовсе не наоборот. Она самое милейшее создание, которое я встречала на свете!
– Только не позволяйте вашему созданию приближаться ко мне, иначе я за себя не ручаюсь! – опасно мягким тоном предупредил он.
– Не вредничайте, мистер Рассел! Вы вовсе не так кровожадны, как стараетесь мне показать! – сказала Микаэла и, одарив напоследок Коула милой улыбкой, ушла в дом, решив дождаться приезда Мэри-Энн внутри и оставив Коула недоумевать, как ей в очередной раз удалось последнее слово оставить за собой.
К счастью, Микаэле не пришлось долго томиться ожиданием: пунктуальная Мэри-Энн появилась в точно оговоренное время.
– Что за мрачный тип охраняет вход в сию скромную обитель? – пропела она, появляясь в доме.
– Сей мрачный тип – управляющий этим ранчо и он ничего не охраняет, а просто… решил немного передохнуть.
– Немудрено. На улице просто адово пекло, не то что работать – дышать тяжело. А где наш рекрут?
– Дик? Мне кажется, он вот-вот будет здесь…
Не успела Микаэла закончить предложение, как Дик тенью проскользнул в холл и весьма робко поприветствовал Мэри-Энн. При появлении Мэри-Энн из ловкого и компетентного юноши он превратился в поглупевшего щенка-переростка, внимал ей, как проповеди библейского пророка, и выглядел несколько ошалевшим.
Бедный Дик, подумала Микаэла.
– Хэлло, Дик, – отозвалась Мэри-Энн и обмахнулась небольшим веером. – Майки, у тебя не найдется чего-нибудь холодненького? Ужасно хочется пить.
– Конечно. Хочешь колу или лимонад?
– Колу.
Микаэла отправилась на кухню, Мэри-Энн пришла туда минутой позже.
– А где Дик?
– Я захватила с собой еще парочку каталогов и попросила Дика принести их сюда. Майки, я должна тебе кое-что сказать. Вчера вечером ко мне приезжала Рокси. Похоже, она решила, что ты снова живешь у меня.
Рука Микаэлы с баночкой колы замерла. Пальцы так сильно стиснули жестянку, что та едва не погнулась.
– Надеюсь, ты не сказала ей, где я?
– Нет… Но мне кажется, это не совсем правильно. Она твоя мать, а ты даже не сообщила ей, куда направляешься.
– Я же не самоубийца, – пробормотала Микаэла, и Мэри-Энн неодобрительно нахмурилась.
– Майки, не говори так!
– Я не исчезала внезапно, если ты именно это имеешь в виду. Я сказала Рокси, что больше не собираюсь работать с ней. То же самое я сказала Дейзи. А два дня назад я звонила тете и сообщила, что со мной все в порядке. Остальное – мое личное дело.
Мэри-Энн хотела возразить, но появление Дика заставило ее промолчать. Микаэла не была уверена, что на этой теме поставлена точка. Скорее многоточие, и подруга еще вернется к обсуждению этого вопроса.
– Куда положить каталоги? – спросил Дик, с трудом удерживая увесистую пачку толстых томов.
– О господи, тебе, наверное, ужасно тяжело… Положи их прямо здесь!
Дик почти выронил каталоги на стул, скрипнувший под тяжестью кипы. Микаэла, повернувшись к Мэри-Энн, насмешливо поинтересовалась:
– Это ты называешь «парочкой каталогов»? Ты перевезла сюда всю свою макулатуру!
– Не всю, а только малую часть, – с улыбкой поправила Мэри-Энн. – Подожди, еще благодарить меня будешь за предусмотрительность. Слушай, Майки, а почему бы нам не расположиться прямо здесь?
– Здесь? – Микаэла с сомнением огляделась.
– Конечно. Большой удобный стол, прохлада и холодильник под боком… – Мэри-Энн не стала терять времени даром, разложив на столе привезенные бумаги.
Почти четыре часа они втроем провели в жарких спорах, обсуждая различные идеи. Как-то незаметно получилось, что Дик превратился в рефери, принимая целесообразные решения и отвергая совсем уж фантастичные идеи, и при этом не давая поблажки ни одной из сторон. Микаэла прониклась еще большим уважением к многочисленным талантам Дика, и даже на Мэри-Энн компетентность Дика произвела должное впечатление.
– Ты молодец, – похвалила она молодого человека. – Уверена, что у тебя, Дик, большое будущее. И вообще, ребята, работать с вами – одно удовольствие!
Такая похвала из уст модного и востребованного дизайнера дорого стоила, и «ребята» поблагодарили Мэри-Энн за щедрый комплимент, а Дик еще и сильно покраснел.
– Ну что ж, завтра начнем, – провозгласила Мэри-Энн, – а там посмотрим, насколько гениальным оказался наш «коллективный разум».
И на следующий день закипела работа. Рано утром приехали рабочие в сопровождении Мэри-Энн. Микаэла вызвалась добровольцем, заявив, что это ее дом и она будет принимать непосредственное участие в его восстановлении. Ей следовало добавить «посильное», но Микаэла как-то упустила это из виду и в последующие три дня так загружала себя работой, что вечером едва не падала от усталости. Все эти дни она даже ни разу не видела Коула, хотя они, что называется, жили под одной крышей. Дик сочувственно вздыхал и периодически пытался уговорить Микаэлу сбавить темп. Мэри-Энн ее ругала, заявляя, что если Микаэла будет продолжать в том же духе, то до окончания ремонта точно не доживет, и грозилась связать ее по рукам и ногам и запереть в какой-нибудь кладовке.
