Во всяком случае, ради своего же блага ей придется постараться сделать это.
Жаклин почувствовала, как Рауль мягко, но настойчиво толкает ее в спальню. Она пыталась протестовать, но он прижал указательный палец к ее раскрытым губам.
- Я постараюсь не задерживаться, - пообещал он и вышел из комнаты.
Жаклин обхватила себя руками и огляделась.
Спальня была большой, и широкая низкая кровать занимала в ней центральное место. Ложе было накрыто темно-зеленым покрывалом, из этого же материала были сделаны занавеси на окнах.
Мужская комната, подумала Жаклин, удобная и безликая. Подходящее место для сделок, но не для любви. Не для настоящей любви.
Жаклин подошла к окнам, потянула за шнур и опустила шторы. Ей нужен был полумрак, а еще лучше - темнота, за которой можно спрятаться. Она хотела бы также вычеркнуть из памяти проведенные на Лаггосе золотые дни.
При воспоминании об этом ее тело сразу ожило, и по нему прокатилась жаркая тревожная волна. Жаклин взяла себя в руки и быстро укротила взбунтовавшиеся чувства. Она не могла позволить себе роскошь быть слабой в этой спальне.
Что бы Рауль ни делал со мной, какие бы чувства у меня ни вызывал, я должна оставаться равнодушной и не реагировать. Скоро я проснусь в своей нью-йоркской квартирке, и все это покажется мне ночным кошмаром, подумала Жаклин.
Она взглянула на кровать, и сердце ее сжалось от боли, когда она подумала, что все могло быть совсем иначе. Но она уже сделала свой выбор, и не один, и теперь должна отвечать за последствия. Начиная с этой минуты...
Жаклин разделась в примыкавшей к спальне гардеробной и прошла по мягкому ковру к кровати. Перкалевые хрустящие простыни приятно холодили ее пылавшее тело. Жаклин лежала напряженная как струна, ожидая, когда придет Рауль.
Он вошел в спальню, когда ее нервы были уже на пределе.
- Боишься, моя дорогая?
Рауль, как грозная тень, постоял в изножье кровати и прошел к окнам, чтобы поднять шторы. В комнату снова ворвался яркий солнечный свет.
Вернувшись к кровати, Рауль смотрел с минуту на Жаклин, потом наклонился, выдернул концы простыни из ее побелевших пальцев и отбросил белое полотно к ее ногам.
- Мужчина любит не только трогать, но и смотреть.
Жаклин стиснула зубы и мужественно перенесла его инквизиторский осмотр. Она намеренно не прикрывала наготу руками, не отвернулась, когда Рауль как ни в чем не бывало начал раздеваться. И только когда он лег и обнял ее, Жаклин закрыла глаза. Но тело ее, прижатое к обнаженному мужскому телу, оставалось деревянным.
Внезапно она почувствовала, как запах кожи Рауля, еще недавно такой знакомый и близкий, смешанный сейчас с ароматом дорогого одеколона, начинает заполнять все ее поры. Жаклин вспомнила, как однажды они лежали на пляже и она поцеловала Рауля в плечо. Она ощущала на своем языке вкус жаркого солнца и морской соли, которыми были пропитаны его твердые мускулы. Нет, мысленно оборвала себя Жаклин, я не должна поддаваться соблазну этих воспоминаний. Я должна лежать тихо и неподвижно как бревно. И сгорать только от одного чувства - от ненависти. Мое единственное спасение - в пассивном сопротивлении.
Сказать легко, но как осуществить это на деле, когда руки Рауля уже начали ласкать ее тело, подчиняя его своими нежнейшими прикосновениями. Почти невесомые дразнящие движения теплых и гибких пальцев Рауля вызывали у Жаклин острые сексуальные ощущения.
Когда они коснулись ее сосков, Жаклин с трудом удержалась от стона, который был готов сорваться с ее губ. Внутри у нее все сжалось от горячего стыдливого возбуждения.
А Рауль уже нежно целовал ее груди, не спеша проводил языком по их твердым соскам. Острые, мучительно сладкие ощущения пронзали Жаклин, заставляя ее дрожать и выгибаться навстречу Раулю. Она не видела его лица, но чувствовала, что он улыбается.
Рауль раздвинул рукой ее бедра, и это интимное прикосновение током пробежало по телу Жаклин. В нижней части живота появилась горячая пульсация, и Жаклин, не удержавшись. Застонала под ласками его пальцев, которые только дразнили, не принося конечного удовлетворения разбуженному желанию.
Каждый нерв, каждый атом ее сознания был сейчас сконцентрирован на небольшом треугольнике пульсирующей плоти. Жаклин чувствовала, что балансирует на краю головокружительной пропасти, куда ее привели умелые и нежные руки и губы Рауля. Дыхание ее участилось, сердце бешено колотилось.
Из горла Жаклин вырвался тонкий жалобный писк. Это была мольба поскорее избавить ее от сладостных мучений.
- Еще рано, - прошептал Рауль, проводя языком по мочке ее уха. - Рано, но уже скоро...
Его пальцы задвигались быстрее, ласки стали более интенсивными.
Жаклин уже ничего не видела и не слышала. Ее сознание, все ее существо полностью находились во власти сумасшедшего удовольствия, которое дарил ей Рауль. И, когда наконец Рауль дал ей освобождение, которого она так жаждала, Жаклин издала нечеловеческий крик восторга. На нее одна за другой накатывали волны странных неизведанных чувств. Содрогаясь в конвульсиях, утратив ощущение собственного тела, она вознеслась на вершину блаженства и там, попав в центр солнечного диска, растворилась в его ослепительном жаре.
Когда Жаклин уже успокоилась после своего первого в жизни оргазма и наслаждалась ощущением сладостной усталости, слегка подрагивая от истомы, Рауль лег на нее и одним сильным движением сразу вошел в нее.
Она замерла на мгновение - в памяти возникло ощущение боли. Жаклин была потрясена, когда ее не последовало. Сейчас это было восхитительное проникновение, лишенное болезненных ощущений. Более того, Жаклин даже подумала, что жила на свете лишь ради одного этого мгновения.
Она подняла на Рауля томные глаза. Мышцы ее внутренней плоти сжались, плотно обхватив твердый мужской орган. Жаклин ощущала его как инородное тело и в то же время как нечто очень знакомое и дорогое.
Рауль начал медленно и мощно двигаться, и Жаклин инстинктивно обняла его за плечи и обхватила ногами его бедра, чтобы слиться с ним в едином ритме. Когда темп его движений достиг предельной частоты, Рауль издал протяжный стон, а Жаклин поцеловала его в шею, слизнув соль со вспотевшей кожи. Губы ее ощутили неистовое биение пульса на сонной артерии Рауля.
Она провела ладонями по его крепкому мускулистому телу и вдруг почувствовала, как в ней снова пробуждается желание. Потрясенная нахлынувшими на нее чувствами, испытывая пьянящий восторг, Жаклин снова оплела Рауля руками и ногами и крепко прижала к себе его напряженное тело. Их подхватил дикий вихрь восторга, поднял на недосягаемую высоту, и там они одновременно разлетелись на тысячи сверкающих осколков.
Тело Жаклин начало конвульсивно содрогаться под действием освобождающейся энергии, и в то же время она чувствовала мощные неконтролируемые спазмы, которые сопровождали оргазм Рауля.
Когда все закончилось, он уткнулся лицом в грудь Жаклин и замер. Жаклин хотела обнять его, прижаться губами к его взмокшим волосам и прошептать, что она любит его, что хочет, чтобы он был не только первым мужчиной в ее жизни, но и единственным.
Если бы она по-прежнему была его невестой, то имела бы право произнести эти слова. Но как любовница - Жаклин до боли прикусила губу, - она вообще не имела никаких прав. Ее положение кардинально изменилось, и она не должна забывать об этом. Ее присутствие в жизни Рауля в лучшем случае явление временное.
Рауль шевельнулся, протянул руку к часам, лежавшим на тумбочке, и, взглянув на циферблат, поморщился. Надел золотой браслет на запястье, повернулся и посмотрел на Жаклин. Глаза его ничего не выражали.
- Благодарю, - спокойно и даже с некоторым приятным удивлением сказал Рауль. - Не ожидал от тебя столь активного участия. Ты оказалась способной ученицей.
- И это все, что ты можешь... сказать мне? - промолвила Жаклин дрожащим голосом.
У нее было ощущение, что ее ударили по лицу.
