— Повод?
— Я с женой съехался.
— У тебя разве есть жена? Что-то я не вижу, кольца на пальце.
Малов молча достает свое старое кольцо из кармана. Надо же не выкинул…
Достает и второе кольцо. То самое, которое я когда-то бросила в чашу для кальянного пепла.
— Ты зачем их сохранил?
— Знал, что пригодятся.
У меня сердце колотится где-то в горле. Сильно колотится, надрывно, и ладошки от волнения вспотели, и в голове хрен пойми, что творится. Все происходит слишком быстро, слишком неправильно… Или, наоборот, правильно? И судьба просто дает нам дуракам все исправить и переиграть с самого начала?
— Я разве на что-то соглашалась?
— А разве ты хочешь отказаться? — спрашивает Малов, напряженно всматриваясь в мои глаза.
Я тону в его взгляде, захлебываюсь, не понимая, как все это время могла жить без него. Он дурень, но мой. И играть бедную, несчастную обиженку я не хочу и не буду. Все эти звездострадания не для меня. Я девка простая, хочу жить здесь и сейчас, с тем, кого люблю.
Но это не значит, что нервы ему мотать не буду.
— Если думаешь, что я вот так просто все забуду, то зря.
— Это уже мои проблемы – сделать так, чтобы ты забыла, — отмахивается он, и я ни капли не сомневаюсь, что он наизнанку вывернется, чтобы все исправить, — ты мне просто скажи, что простишь. Пусть не сейчас, а со временем. Мне этого будет достаточно.
Блин, а куда я денусь? Прощу конечно. Уже простила.
Забираю один из бокалов и задумчиво кручу им, наблюдая за тем, как алая жидкость стекает по стенкам.
— И что потом?
— Потом? — переспрашивает он, — потом мы будем жить долго и счастливо, и всех бесить своими довольными лицами.
— Хороший план, — невольно улыбаюсь.
Мы аккуратно чокаемся бокалами. Я отпиваю половину, Егор до дна. Отставляет посуду в сторону и потирает руки.
— Ну с, предлагаю отметить это бурным сексом.
— Эй! — возмущаюсь я, но меня уже тащат в комнату, — на это я согласие точно не давала!
— Ты забыла, что я секс-террорист?
Забудешь тут, как же.
***
Спустя час мы валяемся на кровати, разморенные и довольные. Я не понимаю, что творится в моей жизни, но одно знаю наверняка, так задорно трахаться и улетать у меня получается только с Маловым. Нас будто делали друг под друга. Стопроцентное попадание.
Но секс — ведь это не главное? Остальные проблемы тоже как-то надо решать.
— Мы снова вместе? — спрашиваю, задумчиво выводя пальцем неприличное слово на крепком мужском животе, — да?
— У тебя остались какие-то сомнения?
Егор звучит как довольный сытый кот.
— У меня навалом сомнений и вопросов. И главный из них, а не совершаю ли я ошибку, пытаясь второй раз войти в ту же реку?
Он обнимает меня одной рукой и прижимает к себе. Гладит по волосам, едва ощутимо прикасается к ним губами:
— Больше никаких ошибок, Лен. Хватит.
— А если снова начнется какой-нибудь мрак? Жизнь ведь штука долгая и сложная.
— Давай просто пообещаем друг другу, что если начнутся проблемы и возникнут какие-то сомнения, то поделимся ими друг с другом, а не станем заниматься самоедством и додумывать то, чего нет.
— Думаешь, получится?
— Все зависит только от нас.
Похоже, у Вселенной был план. Подкинув нам эту ситуацию, она хотела научить нас главному — умению говорить друг с другом. Озвучивать то, что терзает, а не ждать, когда партнер догадается сам или прочитает мысли, и потом обижаться, что этого не происходит.
Полезный навык, если честно. Уверена, что многим в этой жизни его не хватает.
— А теперь иди сюда, — он усаживает меня сверху. Одну руку кладет на талию, второй сжимает грудь, перекатывая моментально напрягшийся сосок между пальцев, — пиздец, ты красивая.
Я обычная. Не хуже и не лучше остальных, не выделяющая из толпы – пройдешь мимо и не заметишь. Но Егор всегда смотрел на меня так, будто никого прекраснее в жизни не встречал. И от его пошлых, грубоватых комплиментов я чувствовала себя как минимум королевой. Да что там королевой…богиней! Я не знаю, как ему это удавалось, но рядом с ним неуклюжая Ленка превращалась в Елену Прекрасную.
Видать права была бабушка, когда говорила, что главное в жизни – это встретить правильного мужика. С ним расцветешь, как роза по весне. А с неправильным засохнешь, как сорняк.
С Маловым я цвела.
Оставив в покое мою грудь, он спускается ниже. Ведет пальцами по животу, плавно смещается на бедра. Рассматривает меня, а я и не думаю закрываться, потому что с ним превращаюсь в бесстыдницу, в маньячку, готовую к любым экспериментам.
Его член снова наливается желанием несмотря на то, что до этого мы час не могли оторваться друг от друга. Под шальным взглядом Малова я трусь об него мокрыми складками. Балдею от жгучих, скользких прикосновений.
— Я сейчас кончу, — хрипит мой бывший муж.
— Э-нет, дружок, так просто ты от меня не отделаешься.
Немного сдвинувшись назад, обхватываю ладонью горячий блестящий от смазки ствол, и неспешно вожу вдоль него, наблюдая за тем, как Егор прикрывает глаза. Ему в кайф, мне тем более. Приподнявшись, провожу головкой по своей промежности, а потом плавно утапливаю в себе. Ощущение наполненности так восхитительно, что не могу сдержать стон.
Медленно двигаю, слегка покачивая бедрами. Насаживаюсь миллиметр за миллиметром, а когда опускаюсь до самого конца, останавливаюсь, упиваясь своими ощущениями. Потом так же медленно начинаю подниматься.
— Издеваешься?
— Пытаю.
Это пытка удовольствием для двоих. У меня самой сердце колотится как ненормальное, дыхание в хлам и внутренности сводит от желания получить разрядку, но я продолжаю свое темное дело, и неспешно, с оттяжкой и остановками двигаюсь на Егоре.
Хочу, чтобы это продолжалось вечно.
Но у Вечно свои планы. Потому что в самый разгар, когда уже не остается ни границ, ни здравого смысла, раздается звонок. Телефон валяется рядом, и на экране безжалостно высвечивается сухое «Мирон».
— Пошел к черту, — переворачиваю телефон лицом вниз, но Егор внезапно требует.
— Ответь.
— Но…
— Сейчас. Ответь.
Я ничего не соображаю, но покорно беру трубку и подношу ее к уху.
— Да?
В тот же миг Малов крепко сжимает мои бедра и толкается вперед. Так же медленно и мучительно, как это делала я сама. В глазах насмешка.
— Говори, — шепчет одними губами и снова двигается навстречу.
И мне приходится закусить губу, чтобы не застонать в трубку.
Я поняла. Это подлая, гадкая, извращенная месть!
Пытаюсь подняться, но он держит крепко и еще плотнее усаживает на себя, а из динамика доносится:
— Лен, привет.
— Угу, — мычу я. — при…привет.
***
— Может, сходим куда-нибудь, — предлагает он, не представляя какой беспредел творится на другом конце провода, — я соскучился.
Малов, конечно все слышит и издевается. Ревниво сверкая глазами, блокирует меня за бедра, не позволяя ни подняться, ни как-то помешать его движению. Толкается, вжимаясь в меня на всю длину.
— Соскучился?
Я даже голос свой не узнаю. Он сиплый и пьяный. Дурной. И Мирон, каким бы тугим не был, слышит это.
— Лен, у тебя все в порядке?
Снова толчок, в этот раз резкий, выбивающий стон из груди.
— Да…да, — пытаюсь закусить губы, чтобы уж совсем не опозориться, но как же сложно. Особенно, когда наглая рука, бесцеремонно накрывает сладко пульсирующее место между ног.
Я прикрываю динамик и шиплю:
— Я тебя прибью!
— Обязательно, — мерзавец улыбается и продолжает свое черное дело. Доводит меня до безумия.
Смотрю, на сильное тело под собой и дурею. Тем временем из трубки доносится уже почти истеричное:
— Лена! Что с тобой? Тебе плохо?!
О да… Так плохо, что сейчас рассыплюсь на тысячу маленьких довольно хрюкающих Леночек.
— Все хорошо. Ты просто разбудил меня.
— Что с голосом? Что за стон? — докапывается Мирон.
