глаза, и он начинает расстёгивать свою ширинку:
— А ты знаешь, в наряде шлюхи ты мне нравишься больше. Наконец-то ты нашла себе занятие по душе, да? — хватает он мои успевшие отрасти немного волосы и достаёт из штанов свой налившийся кровью алый член. — Не представляешь, как я скучал по твоему ротику, — запихивает он мне в глотку свою дубинку, и начинает яростно трахать меня. — А ты, скажи детка, скучала по мне? — хрипит он надо мной, пока я снова и снова облизываю его член.
Который я так ненавижу. И понимаю, что лучше бы он убил меня.
Прямо сейчас. Потому что я не могу больше это выносить.
— Какой сладкий ротик, какая сладкая шлюха, — бормочет мой муж, кончая мне в рот за пару минут, и я сглатываю его сперму, вперемешку со слезами.
— Что с Машей? — наконец-то спрашиваю я, что больше всего меня волнует сейчас. — Ты не тронул её?
— Что я слышу? Ты меня ревнуешь? — наклоняется ко мне Алик, и опрокидывает меня на кровать, разворачивая попкой к себе. — Не переживай, любимая, я сначала ублажу тебя, а уж только потом займусь твоей сладкой сестричкой, ты не против? — смеётся он, и я чувствую, как его член входит в меня сзади, и его огромные яйца начинают хлестать меня по голой коже. — Что, ты разве по мне не соскучилась, а? — хватает он меня за загривок и притягивает моё лицо к себе. — Отвечай! — и я первый раз в жизни говорю ему то, что хочу:
— Я тебя ненавижу… Ненавижу… — и чувствую, как его острые зубы впиваются в мою губу, и кровь смешивается с моей слюной и слезами…
— У тебя появился характер, сучка? — рычит он, ещё ускоряя свой и без того бешеный темп. — Отлично, меня это возбуждает даже больше, — прижимает он мою попку к своему паху, и я чувствую, как его семя разливается во мне. — Пока с тебя хватит, — толкает он меня на кровать, и начинает застёгивать штаны. — Потерпи, моя любимая шлюшка, я к тебе скоро вернусь, только разберусь для начала с эти блядским домиком, — и я вижу, как он достаёт свой пистолет…
Я слышу звуки выстрелов где-то в доме, и понимаю, что мой Алик приехал со своими ребятами, и скоро в этом борделе не останется ни одной живой души...
— Подожди, Алик! — бросаюсь я к нему на шею. — Я так боюсь за тебя! Останься со мной! Я так соскучилась. Твои ребята справятся сами. Не надо, не рискуй, — умоляю я его, целуя его в губы, покусывая их. — Я так боюсь снова потерять тебя, — целую я его шею, грудь, ласкаю ладонями его живот и спускаюсь ниже, к его лобку, где покачивается его так ещё и не опустившийся член.
Я скольжу своими губами ниже по его дублёной коже, посасываю, покусываю его, целую его головку, снова играя с ней своим язычком, пока мой ошарашенный и не ожидавший такого муж стоит и не знает, что делать дальше.
— Просто обожаю его, обожаю, — бормочу я, облизывая и посасывая его мошонку, играя с ней, обхватывая его снова начинающий твердеть член, не отпуская его от себя…
Я слышу шум в доме, мужские возбуждённые голоса, выстрелы, женский визг, выстрелы, а член моего мужа ходит туда-сюда в моём рту, и я не отпускаю его от себя, пока моя ладонь скользит по шёлковой простыне туда, где он положил свой пистолет…
Алик хрипит надо мной и стонет, пока я буквально вытягиваю из него его желание и жизнь, высасываю их своей глоткой, и тут раздаётся выстрел.
— Тая?! — распахивается дверь, и в комнату врывается Егор, и я вдруг вспоминаю, как сильно я его всегда любила…
Мой животик уже достаточно округлился, и я стою, поглаживая его, обтянутый черным шёлковым платьем, читая надпись на могильном камне.
— Ну что, любимая, пойдём? — спрашивает меня мой муж и целует нежно в висок, и я поднимаю на него глаза.
— Да, малыш толкается, потрогай, — и его большая нежная рука ложится на мой животик, и он восхищённо шепчет:
— Да, я чувствую это! — и встав на ноги, прямо там, на могильной лужайке, он нежно целует мой животик, его губы скользят ниже, и я, зарывшись руками в его волосы шепчу:
— Ты сумасшедший! Мы же на кладбище! Имей уважение к мёртвым! — и он с совершенно серьёзным лицом отвечает:
— Думаешь, им не всё равно? Они будут недовольны?
— Не знаю, — хохочу я в ответ. — Но я знаю точно одного, которому бы это не понравилось.
— Ну хорошо, — встаёт на ноги мой муж, — продолжим это дома, раз ты так беспокоишься о покое мертвых, и его губы касаются моих, и я не в силах сопротивляться, нежно целую его.
Он обнимает меня за талию, и мы с ним медленно бредём по ухоженной аллее, где под кронами раскидистых деревьях мирно спят самые влиятельные люди города.
— Ну вот, опять толкнулся, — весело комментирую я, пока мы удаляемся всё дальше и дальше от могилы.
— Любимый, а как мы его назовём? — снова смотрю я на своего мужа, и он совершенно серьёзно отвечает:
— Ну как же, в честь моего брата, конечно же. Алик.
— Хорошее имя, — кивнув, соглашаюсь я. — Пусть будет Алик.
— Конечно, а второго нашего ребёнка мы назовём как захотим, — кладёт он мне на попку свою руку и легонько стискивает её. — Просто не могу дождаться, когда же мы наконец-то начнём делать второго, — снова похлопывает он меня по попке и я счастливо смеюсь в ответ.
Вечером, когда я уже лежу на кровати в своём огромном уютном доме, мне звонит из своего частного пансиона Маша, и кричит мне с монитора:
— Сестрёнка, ну что, ещё скоро? Когда я уже наконец стану тётей? — и Егор, примостившись рядом со мной на кровати, отвечает ей:
— Потерпи ещё пару недель. Твой племянник пока не очень торопится. Но я тебе обещаю, что осталось совсем
