– Мэри, девочка из моего класса, говорит, – начала рассказывать Дорри, – что ее мать все время обжимается с садовником.
Глаза Ланса расширились.
– Тебе следует более тщательно выбирать друзей.
– У меня вообще нет друзей, – печально проговорила девочка, – только Джин. Она оказывает на меня хорошее влияние. Правда, ведь, Джин?
Девушка молчала.
– Джин достаточно тактична, чтобы не комментировать этот факт. Она действительно оказывает на тебя благотворное влияние. И очень жаль, что она не может присматривать за тобой.
Его слова звучали искренне, и внезапно Джин услышала свой голос:
– Я пока не могу забирать Дорри из школы, но после занятий с удовольствием присмотрю за ней, если вы оба не против.
– Да! – радостно воскликнула девочка. – И ты бы мог платить ей деньги.
– Дорри! – прервали ее одновременно Джин и Ланс.
– Придется подумать над этим, – добавил он, – хотя ты еще слаба.
– Ничего страшного, – холодно отозвалась девушка.
– Я мог бы платить тебе, если бы ты присматривала за Дорри несколько часов в день.
Джин кивнула.
– Пока не снимут гипс.
– А что будет потом? – немедленно заволновалась Дорри.
В комнате повисла напряженная тишина.
– А потом она настолько устанет от нас, что захочет убежать подальше от семейства Диллонов, – шутливо ответил Ланс.
Джин с трудом выдавила из себя улыбку. Только теперь она осознала, что совсем скоро ей и впрямь придется покинуть этот дом. Приезд сюда оказался большой ошибкой. Она понимала, что уже не представляет свою жизнь без Дорри и старого профессора, а особенно без этого непредсказуемого мужчины.
Когда это случилось? Как он сумел занять такое место в ее жизни?
– Возможно, если мы ей очень-очень понравимся, папочка, – сообразила Дорри, – она никогда от нас не уйдет.
– Возможно, – улыбнулся Ланс, перехватив встревоженный взгляд Джин. – А если такого и не случится, придется нам сделать ее пленницей.
Джин покраснела, понимая, что он флиртует с ней.
А Дорри, прикрыв глаза, мечтательно продолжила:
– Как прекрасную принцессу в старинном замке. Тебе нужно отрастить длинные волосы, чтобы принц смог спасти тебя.
– А что, если это принц и заточил ее в темницу? – забавляясь, поинтересовался Ланс.
Намек был ясен, но Джин была так поглощена собственными чувствами, что не сразу уловила подтекст.
– А что ты об этом думаешь, Джин? – спросила Дорри.
– Я думаю… что, если ты будешь меня слушаться, я согласна временно побыть твоей няней.
– Ты говоришь, как настоящая английская няня! – Ее чопорный тон развеселил Ланса.
К счастью, Дорри оказалась довольно послушным ребенком, особенно когда рядом был отец.
Едва он появлялся, Джин, словно подменяли, она становилась предельно вежливой и немногословной, ни один разговор не начинала первой. Она боялась и не хотела дружеских отношений между ними. Обращаясь к нему, она всегда называла его профессором и никогда – по имени. Да он и был ее профессором. Ей часто приходилось выполнять его задания по истории и случалось обижаться, когда он критиковал ее работу.
Однажды вечером, когда Джин занималась с Диллоном-старшим, Ланс принес ее реферат с оценкой «отлично».
Джин покраснела, не зная, как реагировать на похвалу. Она не привыкла к лестным оценкам.
Мужчины оживленно обсуждали ее успехи, а она продолжала молчать. Для них она была любимой ученицей, не более того. А разве она хотела другого? Ей следовало радоваться, что двое таких умных людей занимаются с ней. Но почему-то на душе у нее было пасмурно и неспокойно.
Джин извинилась и поковыляла на кухню готовить кофе.
Через несколько минут к ней спустился Ланс.
– Что случилось?
А что она могла сказать?
Я не хочу быть просто одной из твоих студенток. Я хочу…
При одной мысли о том, чего бы ей хотелось, все у нее внутри похолодело.
– Ничего! – произнесла она.
– С тобой все в порядке? – спросил он заботливо.
Джин чуть не закричала от безысходности и не нашла ничего лучше, чем ответить:
– Отлично! Лучше и быть не может, если не считать гипса на ноге.
– В этом нет ничего страшного. Гипс снимут на следующей неделе.
– Вот в этом-то вся загвоздка, – сердито пробормотала она.
– Я понимаю, ты немного напугана.
– Напугана? – Настроение Джин из мрачного превратилось просто в ужасное. – И что ж, по-твоему, меня так испугало?
Ланс не ответил, вспомнив последний визит к хирургу. Тот сказал, что, возможно, стопа так и не будет нормально функционировать.
Джин не слишком разбиралась в мелькавших в разговоре медицинских терминах, но, как ей казалось, главное она поняла: она на всю жизнь может так и остаться хромой.
По дороге домой Ланс всячески пытался расшевелить ее, но она, отвернувшись, уставилась в окно. Наверное, если бы он тогда увидел слёзы, струившиеся по ее щекам, то не смог бы выдавить из себя ни слова.
Сейчас он молчал, с нежностью глядя на нее.
– Не волнуйся, я не сломаюсь, – заверила его Джин.
– Я верю в тебя. Кстати, насчет твоего реферата… Я был искренен.
– Спасибо, – сказала Джин. – Никогда в жизни не получала «отлично».
– Между прочим, это не только моя оценка.
– То есть? – Джин не поняла, о чем он говорит.
– Я дал прочитать твой реферат коллеге, и наши оценки не разошлись.
– Правда? – Джин зарделась от удовольствия.
Их глаза встретились, и это было ошибкой: дыхание Джин сбилось. Никто и никогда так не заботился о ней. Должно быть, это была жалость, но, по крайней мере, искренняя.
– Прости, – произнесла она.
– Простить? За что? – Ланс улыбнулся.
– Я была полной дурой!
Ланс удивился неожиданному признанию и рассмеялся.
– Нет, это не так.
– Нет, так! – настаивала она.
– Лучше не будем спорить, – решил он. – Спокойной ночи, Джин.
– Спокойной ночи, Ланс.
Впервые за время их знакомства она назвала его по имени!
Ланс замер в дверях и обернулся, но у него хватило ума ничего не говорить.
Как только он вышел в коридор, Джин поняла, что мучило ее месяцами. Это был страх, страх увлечься им слишком сильно. Чтобы держаться от него на расстоянии, проще было видеть в нем врага, соблазнителя, бросившего юную девчонку. Но в последнее время Ланс совершенно не вписывался в созданный ею образ. Он стал для нее… Кем?.. Она не знала. Но справедливости ради не могла не признать, что если тот вечер в ее квартире и был случайностью, то Ланс достаточно за все заплатил.
А разве это не было и ее сумасшествием? Она не остановила его, даже не попыталась. Так почему же она во всем винит Ланса? Потому, что он соблазнил ее?
