Элина в ужасе посмотрела на подругу.
— У меня язык не поворачивается даже намекнуть ему о своей любви!
— И не надо об этом говорить, но пора переломить себя и перестать делать вид, что он тебе неприятен.
— Ты хочешь, чтобы я встречала его с распростертыми объятиями? Слишком жирно!
Филлис вздохнула, на ее лице застыло недоумение.
— Что с тобой, Элина? Что произошло с милой, рассудительной девочкой, которую я давно знаю?
— Просто мне кажется, что вся моя жизнь превратилась в сплошной хаос, — промямлила Элина.
— Ну и приводи ее в порядок, и чем быстрее ты это сделаешь, тем лучше. И перестань корить его за свою беременность, пока он не передумал жениться на тебе.
— Я его не корю.
— Делаешь ты это, вероятно, бессознательно, продолжая искать козла отпущения за то, что твоя жизнь превратилась в хаос. А ведь он стоящий парень.
Элина вспыхнула.
— Но я тоже человек! И не собираюсь никого обманывать — ни своих родителей, ни Бернарда, ни себя. Это не в моих правилах, Филлис.
— Тогда положи этому конец. Перестань ссылаться на разные обстоятельства. Поздно! Он хочет жениться, дело только за тобой.
— Ты мне надоела, Филлис Стоун! — Элина рассмеялась. — Ну как, согласна быть подружкой невесты?
— Всю жизнь мечтала об этом, а также о том, чтобы стать крестной. От этого тебе не отвертеться, — ответила Филлис, обнимая подругу. — А теперь разыщи своего суженого, заставь его пригласить тебя на обед. После хорошей еды и бутылочки доброго вина тебе будет проще появиться в его доме.
После такого разговора работа пошла быстрее. Рабочие выносили мебель и коробки, разбросанные по всем комнатам. Филлис руководила погрузкой, а Элина, воспользовавшись присутствием Бернарда, решила вести себя по-новому.
Она прошла в столовую, где он разглядывал чертеж, прикрепленный кнопками к стене. Заметив, что она стоит в дверях, Бернард принялся сворачивать ватман.
— Требуется моя помощь? — мягко спросил он.
Выглядел он уставшим и озадаченным. Преодолевая смущение, она заставила себя встать рядом и взять его за руку.
— Это чертеж нового дома?
Он очень спокойно отнесся к ее прикосновению.
— Да.
— Можно взглянуть? — Она нервно сглотнула.
Глаза его ничего не выражали.
— Пожалуйста. Правда, кое-какие детали еще следует доработать.
— Неважно, хотелось бы, чтобы ты объяснил мне главное. Я в этом не особенно разбираюсь. — После того как она всячески подчеркивала свою отчужденность, ей было нелегко предлагать ему оливковую ветвь мира. Его рука под ее ладонью была твердой, как железо. Чувствуя легкое разочарование, Элина принялась водить пальцем по чертежу.
— Это вид сзади?
Он накрыл ладонью ее пальцы, скользившие по кальке.
— Перестань притворяться! — ледяным тоном приказал он. — Ты не настолько глупа, чтобы не понять, где фасад, а где двор. Лучше скажи, в чем дело?
— Ни в чем… — Элина замялась, будто ее уличили во лжи. — Мне просто интересно…
— Гм, просто интересно? С каких это пор?
У нее сдавило горло. Бернард никогда еще не говорил с ней так холодно, даже в те дни, когда откровенно заявлял, что она ему не нравится. Элина попыталась приободриться.
— С тех самых, когда убедилась, что ты был прав: нам действительно требуется более просторное жилье. Мой дом слишком мал для будущей семьи.
— И это все?
— Мм… я думала, что… — Она подняла подбородок и заглянула ему в глаза, стараясь не показывать, что трусит. Но его взгляд, от которого по спине пробежал холодок, лишил ее остатков мужества. — О, неважно…
— Нет, Элина, продолжай, — настаивал Бернард. В его голосе проскользнули бархатные нотки. — Так о чем ты думала?
Возможно ли, размышляла она, чтобы ее добрая воля нашла отклик в его душе? Смогут ли они ужиться вместе, отбросив все, что было прежде? Предположим, не смогут, что тогда? Но ведь у них есть моральные обязанности перед будущим ребенком. Она вспомнила и о словах Филлис, уверявшей, что проявление симпатии пойдет ей на пользу.
Элина шумно выдохнула и приподнялась на цыпочки.
— Я думала, что мы можем начать все по-новому. Работать вместе, обсуждать наши планы…
Бернард не спускал с нее пристального взгляда, и от этого у нее стала кружиться голова.
— Я представляю, — чуть ли не шепотом продолжала Элина, — как это трудно, но если постараться, мы преодолеем наши противоречия. Ребенок тут ни при чем, понимаешь, все дело в нас самих. Я не имею права ничего требовать… Для тебя это было полной неожиданностью… Я не говорю, что это твоя ошибка… — Она с ужасом осознала, что совсем запуталась. — Черт возьми, Бернард, почему ты молчишь? Скажи хотя бы, чтобы я заткнулась.
— Заткнись, — сказал он.
Ужаленная таким ответом, Элина с осуждением посмотрела на него.
— И это все, что ты можешь сказать?
— А что еще ты хотела услышать?
Боже, она больше никогда не будет прислушиваться к советам Филлис! Никогда!
— Тебе следовало бы принять мои извинения.
— О каком извинении ты говоришь, Элина?
Нет, подумала она растерянно, я хотела не только извиниться. Мне надо было тебе столько сказать, но ты даже не потрудился меня понять.
Бернард продолжал сверлить ее взглядом, за которым явственно угадывалось желание добиться от нее членораздельного объяснения.
— Я знаю, что поступила неразумно. Отнесем это на действие гормонов. Конечно, это меня не оправдывает, мой поступок был явно ненормальным. Но дело сделано, и теперь я пытаюсь хоть немного разрядить возникшее между нами напряжение. Ведь с сегодняшнего вечера нам предстоит жить под одной крышей.
— Замечательно. Согласен. Как ты относишься к тому, чтобы скрепить это нашими подписями?
— Подписями?
Он кивнул, скрестив на груди руки. Хоть в его голосе поубавилось металла, выражение лица, особенно глаз, оставалось непроницаемым, скорее даже подозрительным.
— Именно так, — подтвердил он. — В деловых отношениях принято подписывать договор, когда сделка полностью оговорена. У тебя есть возражения? Может быть, составим брачный контракт?
Элина испугалась. Неужели он думает, что она из тех, кто ищет в браке материальных выгод для себя?
— У меня нет никаких возражений. — Элина поспешила отвернуться, чтобы скрыть слезы. — Поступай как знаешь. Жаль, что мои слова дали тебе повод усомниться во мне.
Она уже открывала дверь, когда Бернард снова заговорил.
— А что, если мы обойдемся без церемоний и просто пожмем друг другу руки?
Неужто он и впрямь полагает, что простое рукопожатие способно компенсировать ей душевные страдания? Она рассчитывала на нечто большее, более чувственное и глубокое.
