Филип выругался.
– Ничто не в состоянии компенсировать это, Джоан! – гневно выпалил он. Ровняя простыню, она снова обогнула кровать и оказалась по другую ее сторону, но Филип, последовавший за ней, загнал ее в ловушку, образованную креслом и стеной. – И почему тебя так интересует, со сколькими женщинами я спал? – Его губы хищно изогнулись. – Будь осторожнее, иначе я могу подумать, что ты ревнуешь.
Джоан проглотила комок в горле и подняла к нему лицо во внезапном порыве.
– Возможно! – с вызовом завила она, не скрывая боли, туманящей ее глаза. – Ну что ж, вам с Лори будет над чем повеселиться в следующий раз, когда вы будете… трахаться!
Филип ощутил пустоту в желудке. Он ожидал, что Джоан осмеёт его, скажет, что ей и в голову не приходило, что мысль о нем и другой женщине способна возбудить в ней ревность, но ее ответ обескуражил его. Обескуражил и вызвал жгучую потребность что-то предпринять в связи с этим.
– Ты сумасшедшая, – выдохнул он.
– Вот как? – бесцветным голосом произнесла Джоан. – Что ж, тебе лучше знать.
Рука, которой Филип опирался о стену, непроизвольно сжалась в кулак. Ему хотелось причинить кому-нибудь боль – себе, возможно, – но, когда его взгляд остановился на ее губах, он думал уже совсем о другой боли. Грудь Джоан быстро вздымалась и опускалась, доказывая, что она не так хорошо владеет собой, как хочет показать, и ему едва удалось удержать свои пальцы и не пробраться под ворот ее свитера, чтобы погладить кожу под ним. Гладкую и шелковистую кожу, он знал это по собственному опыту. И мягкую, такую мягкую…
– Это безумие, – прохрипел Филип, но не двинулся с места. Не мог. К тому же из-за крайнего возбуждения малейшее движение причиняло ему муку, и чего он действительно хотел, так это чтобы Джоан прикоснулась к нему.
– Чего ты от меня хочешь, Филип? – прошептала Джоан, словно прочитав его мысли.
Неужели она догадывается о том, что он чувствует? Отдает ли она себе отчет в том, насколько это опасно?.. Для него!
И все-таки свободная рука Филипа поднялась словно сама собой и большой палец с силой провел по нижней губе. Джоан задрожала – Филип ощущал это каждым своим нервом, – но не отстранилась. Она позволила ему прикасаться к себе, ласкать себя.
И он потерял голову. С восклицанием, означающим скорее готовность, чем сопротивление, он склонился и поцеловал ее. Со всей силой вновь охватившей его страсти.
Филип не знал, какой реакции ожидал. Возможно, думал, что Джоан оттолкнет его или будет раздосадована тем, что он так беззаботно разрушил установившееся между ними хрупкое перемирие. Возможно, полагал, что его действия получат отпор и ему придется отпустить ее.
Но он даже представить не мог того, что произошло в действительности. Ее губы раскрылись, и язык Филипа, не в силах противостоять такому искушению, беспрепятственно проник в ее рот. Филип застонал от чувственного удовольствия…
Казалось почти естественным, что поцелуй затянулся, углубился. И только когда Филип ощутил своей грудью упругие округлости груди Джоан, он понял, что плотно прижимается к ней всем телом и она; несомненно, уже почувствовала, насколько он возбужден.
Однако только голос Криса, зовущего мать, заставил Филипа прийти в себя. Он услышал, как мальчик поднимается по лестнице, и понял, что в любую минуту тот может вбежать в комнату и увидеть их. Но все-таки не сразу смог заставить себя отстраниться от Джоан. Его тело было запрограммировано на удовольствие, которого он так и не получил.
Потребовались большие усилия с его стороны, чтобы дойти до окна. Когда Крис вбежал в комнату, он не заметил ничего странного.
– Мама! – воскликнул он, и Джоан, которая, казалось, оправилась гораздо быстрее, чем Филип, с улыбкой посмотрела на сына.
– Я здесь, – ответила она, пробудив в Филипе былое негодование.
У нее, должно быть, большой опыт по части выхода из сомнительных ситуаций, подумал он, вновь возвращаясь к старой знакомой теме. Господи, сколько раз он почти заставал ее с Роном на месте преступления?! Что бы она ни говорила, ее слова о «единственной» ошибке не обманули его. Рон был частым гостем в Шелби. Его родители когда-то жили поблизости, возможно и сейчас живут, но Филип не знал этого точно, поскольку с тех пор не общался с Роном. Джоан приезжала сюда с матерью, сопровождая леди Сибил. Тогда как он пропадал на работе в Бирмингеме, она проводила время здесь, в компании своей матери. И кого еще?..
Подавив стон, он отвернулся от окна и направился к двери. Филип отчаянно нуждался в глотке свежего воздуха, который отрезвил бы его. Наверное, прогулка приведет его в чувство. Во всяком случае, сейчас он хотел оказаться как можно дальше от Джоан.
– Папа!
Разочарованный оклик Криса не вызвал в нем сочувствия.
– Не называй меня так! – выпалил он, не заботясь в этот момент о том, кого из них обижает.
Мальчик резко втянул в себя воздух.
– Куда ты идёшь? – спросил он, не обращая внимания на предостерегающий жест Джоан, положившей руку ему на плечо.
– На улицу, – резко сказал Филип, бросив свирепый взгляд на жену, и, не дав никому и слова сказать, добавил: – Я не нуждаюсь в компании!
На следующее утро Джоан проснулась с таким чувством, словно вовсе не ложилась. Она спала, но лишь урывками, и шум дождя за окнами только усиливал ее депрессию.
И от разговора, который состоялся у нее с Крисом, когда она пришла поцеловать сына на ночь, лучше ей не стало. Крис не забыл о своем вопросе, который задал Филипу, перед тем как Джоан прервала их, и теперь непременно желал узнать, как познакомились его родители.
– Мы познакомились здесь, в деревне, – неохотно произнесла она, не желая вспоминать, какой глупой и наивной была тогда. – Твой папа приехал на уик-энд к… ну, к своим знакомым, которые жили неподалеку. Однажды они пригласили нас с бабушкой на обед, и… тогда-то мы и встретились.
. – И влюбились? – с широко открытыми, несмотря на поздний час, глазами спросил Крис.
– Ммм… – неопределенно промычала Джоан. – Давай-ка спи, дорогой. Нам завтра предстоит трудный день.
У самой Джоан после этого сон как рукой сняло. Воспоминания были слишком живы, слишком болезненны, чтобы игнорировать их. Если бы только Криса так не интересовала история его жизни, если бы он с таким рвением не искал связующей нити между настоящим и прошлым!
И все же несмотря ни на что, Джоан думала, что будет спать хорошо. Она чувствовала себя бесконечно измученной, ложась в постель. Помимо тяжелой необходимости отвечать на вопросы Криса, ей пришлось устраивать мать посреди сомнительной роскоши ее апартаментов, что тоже было нелегко, особенно после того, как леди Сибил обнаружила дохлого таракана в ванной. Она настаивала на том, что под плинтусом должно находиться целое гнездо этих тварей.
