Плечи Чар поникли, и сердце сжалось в груди. Майкл ее ненавидит — возможно, она большего и не заслуживает. В конце концов, она и пальцем не пошевелила, чтобы облегчить ему жизнь, а ведь он ее начальник.
— Мне не нравится находиться в таком положении, — раздраженно начала она. — И то, что мне приходится предавать вас.
Он развернулся и посмотрел ей в лицо — глаза холодные и настороженные.
— Не беспокойтесь. Вы не единственный человек в компании, кто может пролить свет на это дело. Мы обойдемся без вашей помощи.
Чарин вздохнула и злобно выпалила:
— Скажите то же самое совету директоров.
— Что вы имеете в виду? — нахмурил он брови.
— Они вызвали меня на заседание завтра.
Майкл смотрел на нее несколько секунд, затем пожал плечами.
— Скажите им, что вы не желаете разговаривать. Прикиньтесь больной. К моменту вашего возвращения дело будет улажено.
Он все еще злился, но выглядел совершенно спокойным — человек, поглощающий свой бутерброд с чувством глубокого удовлетворения. Вода в чайнике вскипела, и Чарин выключила горелку.
— Вас не беспокоит? — спросила она, поворачиваясь к нему лицом. — Я имею в виду вашу роль во всем этом спектакле.
Майкл улыбнулся, но не ответил. Его молчание могло означать как самоуверенность, так и то, что он не опустится до объяснения. Чарин изучала точеные черты его лица, и с каждой секундой сердце наполнялось нежностью. Слишком большой нежностью.
— Майкл, — медленно заговорила она, — что является для вас самым главным в жизни?
Ее вопрос удивил его, заставил задуматься.
— Наверное, карьера, кресло вице-президента, — сказал Майкл наконец. — Долгое время это было моей единственной целью. — Их глаза встретились, и он печально улыбнулся. — Что я имею в жизни? У меня нет жены или двух великолепных малышей, чтобы посвятить им свое время. Остается работа.
Чарин от отчаяния закусила губу: не ожидала, что налицо настоящая трагедия.
Мысли переключились на ее собственную жизнь. А что важно для нее? Конечно, дети. Однако когда-нибудь они вырастут и уйдут. Слабый голос тревоги прокрался в сердце и бередил душу. И что будет потом?
Она примет жизнь как есть, вырастит детей, как умеет, и выпустит их в большое плавание… а затем будь что будет. У нее есть время подождать и убедиться на собственном опыте, куда заведет ее жизнь. Времени предостаточно.
— Майкл… — Она смотрела, как он спокойно доедал бутерброд, прислонившись к разделочному столу. — Могу я попросить об одолжении?
Легкое движение плечами.
— Никто вас не останавливает.
Она состроила милую рожицу, затем посерьезнела.
— Когда совет директоров выяснит имена женщин, виновных в распространении злополучной фотографии, могу я попросить вас использовать ваше влияние для смягчения наказания? Если сможете.
Он не сводил с нее глаз, но его лицо оставалось таким же непроницаемым, только глаза выдавали напряжение. Наконец он ответил:
— Если мое заявление будет иметь вес, я сделаю все возможное.
— Спасибо. — Она улыбнулась, на душе стало свободно и легко, словно птица выпорхнула из клетки.
И тут раздался телефонный звонок. В доме никого не было: Ханна в магазине, остальные жильцы разбежались по своим делам, поэтому трубку сняла Чарин. Звонок предназначался ей, и, конечно, новости были не самыми приятными. Она стойко выслушала их до конца, повесила трубку и обернулась к Майклу.
— Мой дом пытались поджечь.
— Что? — взволнованно спросил он.
— Не в буквальном смысле, — вздохнула Чарин. — Вы же знаете, сейчас применяют разные новшества при обновлении интерьера. В одной из стен замкнуло проводку, и есть небольшие разрушения. Наш отъезд домой опять откладывается. Ну что за напасть!
— Ваше имущество пострадало? — Майкл выглядел озабоченным.
Чарин издала вздох.
— Не уверена, но мне нужно поехать взглянуть самой. Только Ханны нет, чтоб присмотреть за детьми…
— Я позабочусь о них, — предложил Майкл, отправляя в рот последний кусочек хлеба.
Ее глаза округлились.
— Вы?
Он демонстративно огляделся.
— Да. Больше я никого здесь не вижу.
Голубые глаза продолжали подозрительно ощупывать его.
— Но вы же не любите детей.
Он метнул на нее сердитый взгляд.
— Возможно, я и не люблю большинство детей, но ваши мне нравятся.
Чарин с любопытством поинтересовалась:
— Правда?
— Честное слово. — Майкл посмотрел на настенные часы. — Значит, так: я заберу их на прогулку в город, угощу мороженым. К моменту нашего возвращения вы, должно быть, закончите свой осмотр и вернетесь домой.
Превосходный план. Кажется, ему удается завоевывать сердца без боя. Он был готов помочь ей, в то время как она не выполнила ни одной его просьбы… Чарин не могла оправиться от удивления.
— Спасибо, — просто сказала Чарин, но ее глаза так и сияли.
— Не за что. — Майкл пожал плечами.
Утро следующего дня началось с заседания совета директоров, в который входили трое мрачных мужчин и женщина с заспанным лицом, миссис Легхорн. Чар и Майкл сидели друг против друга в ожидании вопросов, в то время как другие участники заседания обсуждали проблему, связанную с каким-то потерянным приспособлением для подачи мячей для игры в гольф. Чем больше они спорили, тем сильнее нервничала Чар. Ситуация была напряженной, и с каждой минутой она чувствовала себя хуже и хуже.
Чарин искоса взглянула на Майкла. Внешне он выглядел совершенно спокойным и даже позволил себе легкий смешок, когда один из участников спора сделал глупое замечание по поводу игры в гольф. Он не казался ни расстроенным, ни рассерженным, ни взволнованным.
Наконец совет директоров перешел к вопросу о календарях. Мистер Странд бросил один из них на стол и открыл страницу, на которой красовался фотопортрет Майкла. Потом посмотрел на Майкла, но обратился к Чар:
— Я знаю, мисс Вулф, вы владеете интересующей нас информацией. Кто в ответе за это безобразие?
Подбородок молодой женщины дернулся вверх, но она с достоинством встретила взгляды, обращенные к ней.
— Извините, сэр, я не в курсе.
Мистер Странд пристально посмотрел на девушку и строго спросил:
— Тогда почему вы здесь?
— Хороший вопрос. — Чарин почувствовала, что ступает на хрупкий лед.
Ее слова внесли новое смятение в стан совета директоров: один говорил, что ее не нужно было приглашать на заседание, другой — что она знает больше, чем говорит, и должна подвергнуться допросу.
В самый разгар спора Майкл откашлялся и встал.
— Мне бы хотелось высказать свое мнение по данному поводу, если позволите. — Его голос пресек дальнейшие обсуждения. — Дело касается моей фотографии, помещенной не самым лучшим образом в календаре. Но портрет появился не случайно. Я не проконтролировал ситуацию, хотя такого поворота событий не ожидал. — Майкл сделал паузу и обвел взглядом всех присутствующих. — И все же вы придаете этому событию слишком большое значение. Это всего лишь шутка. А сейчас, если у вас есть возражения… с которыми я заранее согласен, почему бы нам не оставить данную тему в покое?
