— Это вас удивляет? — спросил он. — Неужели я в ваших глазах такой уж кровожадный людоед, что вы представить себе не можете, чтобы рядом со мной были верные помощники?
— Вовсе нет, — поспешно откликнулась она. — Просто немного странно, что Люсиль начала работать у вас в качестве секретарши, а закончила экономкой. Я… я просто имела в виду, что она такая привлекательная.
Взгляд его стал более жестким.
— Я прекрасно знаю, что она привлекательна.
Фредерика принялась крошить хлеб на тарелку.
— Я… я несколько удивилась тому, что она сменила профессию…
— Вы полагаете, что от экономки до хозяйки дома один шаг?
— Вовсе я этого не думала! Я просто… я просто…
— Вы без конца повторяете слово «просто». Если вы хотите просто спросить, не собираюсь ли я жениться на Люсиль в ближайшее время, то отвечаю вам — нет!
— Но у меня и в мыслях ничего подобного не было! — запротестовала Фредерика.
— Вот и прекрасно. — Однако губы у него вновь сжались, пока он просматривал меню десерта. — Наверное, вам будет небезынтересно узнать, что Люсиль сестра моего старого друга, и я нанял ее секретаршей, когда у нее началась тяжелая полоса. Из-за этого, а также массы других вещей, которые я для нее сделал, она прониклась ко мне чувством благодарности, хотя на самом деле для этого, в сущности, нет особых оснований. Иногда я приглашаю ее на ленч — как вас сегодня! — а то и на обед или в театр. Но, повторяю, жениться на ней я не собираюсь!
Фредерика смущенно уставилась на мороженое.
— Простите за то, что сую нос не в свои дела, — пробормотала она.
— Вот и отлично. — Голос Лестроуда был холоден и немного резок. — Очень важно — очень! — чтобы вы впредь не совершали подобных ошибок, потому что я действительно собираюсь жениться, и, поверьте, вы будете первой, кто узнает об этом. И когда этот день настанет, вам придется решать, будете вы или нет работать у меня шофером.
В целом ленч удался на славу. Когда они попивали кофе в малой гостиной с дубовыми балками на потолке, Лестроуд много рассказывал о себе и о годах своей юности. О своей матери и сестрах — обе сейчас были замужем и жили в далеких уголках мира, — из чего она заключила, что он был хорошим сыном и хозяином в доме, получавшим свою долю преклонения, чем, очевидно, объяснялось его легкое пренебрежение к женскому полу. Однако, вопреки дружественному тону, с каким он говорил, ее не покидало ощущение, что дело обстоит не так просто и сам факт ее работы у него и ее длительность целиком и полностью зависят от нее самой. Он с легкостью может расстаться с ней, а может и не расставаться, если она того не захочет… даже после того, как он женится. Опасаясь снова попасть впросак, она не решалась напрямую спросить, скоро ли должно состояться это событие, да к тому же была почти уверена, что он не снизойдет до того, чтобы удовлетворить ее любопытство. Он сочтет это наглостью и, скорее всего, так ей и скажет. И все же ей не давала покоя мысль о Розалин и о том, как отреагирует на известие о его намерении жениться ее мать. Ее ставило в тупик отношение Лестроуда к Розалин, его явный интерес к ней — вплоть до того, насколько соответствует она «Вдовьему домику». Едва ли он говорил бы о Розалин и Электре в связи с «Вдовьим домиком», если бы имел в виду какую-то неизвестную и, вероятно, более обласканную фортуной особу, которой суждено было разделить его внушительные доходы и вытекающие из этого блага. А посему… а посему вовсе не исключено, что никакой другой женщины нет и в помине, и ему действительно вскружила голову Розалин, и он со свойственным ему деловым подходом решил на ней жениться. От чего, разумеется, Электра будет в восторге. Фредерика почувствовала вдруг нечто вроде испуга и даже возмущения от столь очевидной ясности решения, которое, в сущности, совершенно не учитывало возможную реакцию на него самой Розалин. Поскольку, несмотря на то, что Розалин была, конечно, польщена нескрываемым восхищением Хамфри Лестроуда и теми знаками внимания, которые он ей оказывал, она, насколько знала Фредерика, вовсе не была так уж очарована им как мужчиной, и, хотя мать, несомненно, всем сердцем за такой союз, не было свидетельств, что сама Розалин отнесется к нему благосклонно.
В течение нескольких последующих дней Фредерика внимательно следила за Розалин, пытаясь выяснить любыми способами, отводит ли ее любвеобильная сестра, привыкшая к всеобщему восхищению как к чему-то само собой разумеющемуся, особое местечко в своем сердце Хамфри Лестроуду. Однако, кроме беспрерывной трескотни на его счет и радостных вздохов по поводу почти что обещанной им машины, Розалин, на взгляд Фредерики, не давала повода думать, что страстно увлечена Лестроудом, на несколько лет старше ее, но, несомненно, обладавшим известной привлекательностью для столь женственной особы, способной пробудить в нем интерес к себе и мужской инстинкт покровительства.
Женщины типа Фредерики, напротив, пробуждали в нем только раздражение, поскольку она отличалась завидным самообладанием и умением постоять за себя. Хотя он и признавал, что выглядит она по-женски привлекательно, он не одобрял ни ее дух независимости, ни ее способности и пользовался любым ее промахом для яростных нападок. Она понимала, что он очень раздосадован тем, что ему пришлось помогать ей, когда надо было поменять колесо «даймлера», чего он, несомненно, не сделал бы, не подвернись случайный водитель, оказавшийся невольным свидетелем ее подвигов и возможным разносчиком сплетен по поводу его негалантности. Хотя полностью убеждена в этом Фредерика не была. Вообще-то говоря, она подозревала, что, до того как приказать ей бросить это злосчастное колесо, Лестроуд изрядно намаялся, видя ее ползающей на коленях по грязной дороге и ломающей свои ногти. Какое-то глубоко затаенное рыцарство всколыхнулось в нем… То самое рыцарство, которое толкало его на облегчение участи Розалин, а вместе с Розалин и ее матери.
Фредерика в глубине души очень переживала из-за всей этой ситуации, сложившейся вследствие ее устройства на работу к Лестроуду. Ей не по нраву было то, что Лестроуд готов оплачивать счета за проживание матери и сестры в деревенском отельчике. Одно дело — жить им всем вместе в коттедже, полагавшемся личному шоферу Лестроуда, и совсем другое — пользоваться его щедростью безвозмездно. Это не оправдывалось даже его интересом к Розалин — если это можно назвать интересом. А поскольку Электра была достаточно умудренным и опытным человеком, чтобы понимать, что к чему, и знать пределы возможного, вся эта история только прибавляла беспокойства Фредерике.
Прошло уже две недели с тех пор, как она устроилась шофером в Фартинг-Холл, а мать с сестрой все жили в «Черном быке». Жили со всеми удобствами, и уже даже разговоров не было о том, чтобы привести в порядок коттедж. Правда, Электра заявила, что все это ей не нравится, а когда Электра заявляла, что ей что-то не нравится, спорить с ней было бессмысленно.
