Уста их неистово слились, когда он поднимал Элис из кресла. Когда он наконец оторвался от ее уст, Элис была не в силах открыть глаза. Она отвернулась от Флойда и тихо, горестно вздохнула. Теперь становилось ясно, как все могло быть, если бы им довелось встретиться при других обстоятельствах.
— Неужели ты и теперь скажешь, что ничего не хочешь от меня? — спросил он с необычайной мягкостью в голосе.
— Прошу тебя… — Элис отвела глаза в сторону. — Никогда не прикасайся ко мне больше.
— Да что с тобой? — вскинулся он. — Я не понимаю твою реакцию. Мне показалось, что мы наконец сумели перешагнуть через все дурацкие условности и теперь вполне могли бы… — Он стал подбирать подходящие к случаю и ситуации слова, а его манящая улыбка выражала мольбу и передающееся ей желание.
— Я же подписала ваши бумаги. Что, этого мало?
— Опомнись, Эл, что ты мелешь?!
— Вы мне не доверяете, и я подписала ваши дурацкие бумаги. Что еще вам от меня нужно?!
Он попятился от нее, как от ядовитого насекомого.
— Ты… хочешь сказать, что тоже не доверяешь мне?
Осознать, что кто-то осмеливается ставить честь Ламберти под сомнение, для Флойда было просто невозможным. Впрочем, как и то, что ему можно отказать в исполнении желания. Например, не дать понравившуюся игрушку.
— А почему, собственно, я должна вам верить? — нанесла новый удар Элис. — Вы довольно прозрачно намекнули, чего вам надо. Но получить это вы желаете без всяких обязательств со своей стороны. Более того, вы оставляете за собой право в любой момент остановить игру по вашему желанию. Я не могу позволить себе роскошь жить по таким правилам.
Флойд уселся на край стола, прямо на обрывки своего драгоценного чека.
— Так чего же вы хотите от меня?
— Того же, чего бы хотела любая порядочная девушка на моем месте. — Элис с трудом дотянулась до костылей, которые он прислонил к столу. — Настал ваш черед обдумать мое предложение. А сейчас я хотела бы остаться одна.
У Элис было чувство, что она столкнулась со смерчем и выжила. Но второй раз испытывать судьбу уже не хотелось. Девушка стояла на пороге кухни и наблюдала, как миссис Тэнниш колдовала над почти готовым пирогом.
— Красивый гипс, — одобрила Амелия, увидев новенькую розовую оболочку. — Ну и что сказал доктор Беркли?
— Он велел еще недели полторы ковылять на костылях, а потом отбросить их, снять гипс и начать новую жизнь. — Эл вздохнула. — Мне бы надо поскорее выбраться отсюда, миссис Тэнниш. — Ей очень не хотелось выглядеть жертвой, но слезы опять неумолимо наворачивались на глаза. Амелия оставила свой пирог и, вытерев руки кухонным полотенцем, слегка подтолкнула девушку в сторону столовой.
— Что произошло, дорогая? — Голос Амелии звучал искренне и задушевно. — Пойдем-ка выпьем по чашечке кофе.
Что же я могу ей рассказать? — прикинула в уме Элис. Что он поцеловал меня и пообещал дать большие деньги? Нет, это полный абсурд!
Когда Амелия поставила на стол две большие чашки и повторила свой вопрос, Элис уже почти что успокоилась.
— Мне не нужны ни ранчо Карен, ни деньги Флойда. Мне не нужно вообще ничего, кроме… кроме… Я просто не могу понять, почему вдруг все стало таким сложным.
Миссис Тэнниш понимающе усмехнулась.
— Так, приветствую нового страдальца ранчо Ламберти! — Мудрая домоправительница вздохнула, изображая глубокую скорбь.
— Мне кажется, Карен и Флойд так любят друг друга. Но в чем же проблема? Почему ранчо и деньги стали яблоком раздора?
— Дело в том, что Фло — не подарок. Причем во многих отношениях. Он строптив, как его бабушка и дедушка вместе взятые. Трудно судить, насколько права Карен. Ведь она сама избаловала мальчишку с пеленок. А сейчас объявила ему войну не на жизнь, а на смерть. Боюсь, что победителей здесь не будет.
Элис учуяла, что беседа принимает нужный оборот.
— А почему Флойд так боится нового брака? Неужели в первый раз все было так ужасно?
— Не знаю… вряд ли. Думаю, главная причина — в его родной семье.
— Неужели пример Карен и Брюса?
— Ну, что вы! Вовсе нет! На него так подействовали отношения Майкла и Линды — его родителей.
И тут до Элис дошло, что она еще ни разу не слышала о матери Флойда. Как-то даже не довелось вспомнить о ее существовании, столь ловко обходили Ламберти закрытую тему.
— Я считала, что она погибла вместе с мужем в авиационной катастрофе, — продолжала прощупывать свою собеседницу Элис.
— Нет, — сказала миссис Тэнниш. — Линда и Майкл развелись, когда Фло было всего три года. Она ненавидела ранчо. Ей хотелось сделать карьеру. Малыш оставался здесь, а она уехала. Пару раз в году эта вертихвостка появлялась на ранчо, чтобы исполнить якобы свой материнский долг. И так было до самой гибели Майкла.
— А потом?
— Она закончила колледж, получила хорошую работу в солидной фирме. Сразу же посыпались требования, чтобы Флойд переехал жить к ней.
— И Карен это не понравилось?
— Не «понравилось» — не то слово. Она буквальна встала на дыбы. А тут еще на ранчо начались сплошные неурядицы… Ну так вот, для порядка они с Брюсом как следует побесились, потом пораскинули мозгами и решили откупиться от Линды.
— Откупились от матери своего внука? Как это понимать? А мать Флойда взяла и продала его?
— Некрасиво, как видишь получилось, — признала Амелия. — Но что было, то было.
— А Флойд знает, что произошло?
Миссис Тэнниш утвердительно кивнула.
— В свое время он не захотел ехать в Детройт, там-то и живет его мать.
— А вообще после этого он с ней виделся?
— Нет, никогда. Для него после такой купли-продажи мать перестала существовать. Да и ее, видимо, устраивала такая ситуация. Она ни разу не прислала даже рождественского поздравления! — Амелия поставила чашку на стол с таким выражением на лице, как будто отведала яда.
Любовь продается за деньги… Не к такому ли выводу мог прийти мальчик в его возрасте, преданный матерью. Амелия как будто прочитала мысли Элис.
— Девушки, с которыми Флойд стал общаться, когда подрос, не улучшили его взгляд на вещи. Еще когда он был безусым юношей, все местные свистушки знали, что из него можно вытянуть больше, чем получить от любого другого сверстника. А когда Брюс подарил ему спортивный автомобиль, тут такое началось!.. Вам это даже трудно представить. — Всем своим видом миссис Тэнниш выказала крайнее осуждение.
— Значит, он до сих пор убежден, что женщины могут интересоваться им, только желая поживиться?
Амелия загадочно улыбнулась.
