Она выключила воду и вытерлась огромным пушистым полотенцем. На полочке у зеркала лежали всевозможные кремы и лосьоны, тушь и помада, лак для ногтей, маникюрные принадлежности, расчески и еще много всего, в чем только могла нуждаться женщина.
Эйлин тем не менее воспользовалась только расческой. Без макияжа ей никто не дал бы и восемнадцати, и сейчас это ее устраивало. Она скорчила рожицу своему отражению в зеркале — худенькой изящной девушке с бирюзовыми глазами. Соревноваться с роскошными ослепительными красавицами, к которым привык Поль, она не могла, да и не собиралась. В памяти Эйлин, однако, всплыло очаровательное лицо Жанны.
Поль ждал ее за дверью раздевалки. Окинув взглядом лицо Эйлин, он, словно вторя ее недавним мыслям, негромко заметил:
— Шестнадцать, не больше, и еще не целованная. Или уже, а? Вас целовали? Вы отвечали ему так же, как и мне, а, Эйлин?
— О ком вы говорите?
Она позволила себе поверить в миролюбие Поля, забыла об опасности, внушила себе ложное ощущение уверенности и только теперь осознала, что этот великий стратег продумал все.
— О человеке, о котором вы не желаете мне рассказать, — с раздражающей прямотой ответил Поль.
Не он ли совсем недавно не пустил ее в свое прошлое? Эйлин посмотрела на него, чувствуя, что снова теряет почву под ногами, но тут же сердито вскинула голову — злость вытеснила слабость. Собираясь посоветовать Полю не лезть не в свои дела, Эйлин открыла рот, но Поль опередил ее и, обняв за плечи, крепко поцеловал.
— Отпустите меня! — Она попыталась высвободиться, но сразу поняла тщетность своих усилий.
Поль отпустил ее, когда Эйлин уже начала задыхаться.
— Почему?
— Потому что вы обещали вести себя хорошо!
— О, Эйлин, я и веду себя хорошо. — Поль лукаво улыбнулся. — Вы же видите, какой я хороший.
— Вы знаете, что я имею в виду. — Она отчаянно старалась скрыть охватившее ее возбуждение.
Очевидно, Эйлин не обладала актерскими способностями, потому что Поль медленно провел пальцем по ее груди. Тело Эйлин отреагировало на ласку немедленно — сосок отвердел, дыхание вновь стало прерывистым.
— Будете продолжать воевать со мной? — Он насмешливо улыбнулся. — Зачем? Вы же знаете, чем это все неминуемо закончится.
Снова та же философия в духе Стефани Харвей! — горько подумала Эйлин. Я хочу, следовательно, я должен получить. Мысль о Стефани придала сил — Эйлин напряглась и выскользнула из объятий Поля.
— Никогда, ни при каких условиях я не лягу в постель с мужчиной, которого знаю всего несколько дней. Я просто другая.
— А сколько вам для этого нужно знать мужчину, моя милая недотрога? — бесстрастно спросил он, глядя на нее из-под опущенных ресниц.
— Не знаю. — Эйлин пожала плечами и отвела взгляд. — Долго.
— Время понятие относительное. — Его губы дрогнули в усмешке и тут же, совершенно внезапно, выражение лица Поля изменилось. — Но мне в женщинах это нравится. — Голос прозвучал абсолютно серьезно. — Способность ценить себя — хорошее качество.
— Да? — Что-то мешало Эйлин верить Полю.
— Да. — Он протянул руку и коснулся ее волос. — Мужчина — охотник. Вы этого не знали?
— Может быть, когда мы еще были нецивилизованными, — настороженно согласилась она.
— Я нецивилизованный человек. Похоже, он не шутил, да и в любом случае Эйлин, пожалуй, согласилась бы с этим заявлением. Сквозь хрупкую оболочку цивилизованности просвечивала могучая личность Поля Дасте. От него исходило острое ощущение опасности, и не требовалось долгих наблюдений, чтобы увидеть в нем нечто варварское, необузданное.
Он вдруг запрокинул голову и расхохотался. Эйлин почему-то подумала, что впервые слышит его настоящий, непринужденный смех.
Их взгляды снова встретились, и Поль сказал:
— Вы хмуритесь и сердитесь, когда я пытаюсь поцеловать вас. То же самое делаете, когда я соглашаюсь, что не должен так поступать. Как мне угодить вам?
Он снова смеялся над ней! От обиды голос Эйлин прозвучал холоднее, чем ей хотелось бы.
— Почему бы не попытаться быть просто другом? Или для вас это слишком радикальная концепция?
— Вы хотите от меня дружбы? — Он скользнул взглядом по ее мягким губам.
— А это за пределами ваших возможностей? — язвительно поинтересовалась Эйлин.
— Я могу быть другом вашему брату. — Взгляд Поля опустился ниже, на маленькие упругие груди Эйлин, на тонкую талию. — Но вы же не мужчина, Эйлин, — сухо добавил Поль.
— Дружба — или ничего.
Заявление прозвучало твердо, хотя Эйлин этой твердости не ощущала. Но даже эта небольшая победа вызвала у нее удовлетворение. Она была абсолютно уверена, что роман с Полем означал бы для нее эмоциональное самоубийство. Скоро она покинет офис Фрэнка, но Поль при желании без труда устроит все так, чтобы продолжать видеться с ней, по крайней мере, пока у него с Фрэнком общие дела. Таким образом, установив определенные правила, она получит хоть какую-то защиту от Поля или… от собственных желаний.
— Тогда я согласен.
Капитуляция произошла слишком легко и быстро, чтобы в нее можно было поверить.
— Просто друзья? — с сомнением уточнила Эйлин.
— Если вы именно этого хотите.
Эйлин почувствовала, как дрогнуло сердце, но твердо произнесла:
— Да.
— Тогда пойдемте ужинать и отметим наше достижение, ведь мы все же нашли друг друга… как друзья, — бодро предложил Поль. — Да?
Эйлин кивнула. Почему-то победа не доставила ей радости. Скорее наоборот. Почему?
Ужин был бесподобен, и Эйлин, несмотря на то, что немного нервничала, получила огромное удовольствие от угощения, со знанием дела приготовленного Кетлин.
Покончив с десертом, она откинулась на спинку стула, посмотрела на сидевшего напротив Поля, окинула взглядом застланный белоснежной скатертью стол, уставленный хрусталем и фарфором, старинную мебель и белые шелковые шторы и, пораженная всей этой изысканностью, робко спросила:
— Вы каждый день так ужинаете? Поль усмехнулся.
— Если бы я пытался затащить вас в постель, а я, конечно, не пытаюсь, то, разумеется, ответил бы утвердительно. На самом же деле… — Он немного помолчал. — Мы ведь друзья, да? А друзья не приукрашивают правду. Поэтому должен сказать, что я специально попросил Кетлин приготовить сегодня что-нибудь особенное, хотя она всегда кормит меня хорошо.
Улыбка смягчила его лицо, и Поль словно помолодел на несколько лет. У Эйлин даже голова закружилась. Да, он был опасен, особенно когда хотел притвориться безобидным, как сейчас. Или он притворяется?
Из столовой они перешли в изысканно обставленную гостиную. Кетлин подала кофе. Эйлин смотрела в окно, за которым простирался сад, и никак не могла ответить на мучивший ее вопрос.
