— Честный человек — солдат, — который никому не причинил вреда, — ответила девушка, понимая, что этим объяснением она навлекла на себя бесчестье и, вполне возможно, навредила отцу. Но Линнет не могла позволить, чтобы Робина убили из-за ее собственной неосторожности.
— Ваш отец сказал мне, что вы нетронуты, что у вас безупречная репутация, — с отвращением процедил Келлум. — А я нахожу вас валяющейся на травке с… простолюдином.
Он убрал свой длинный кинжал в ножны, но рука его все еще лежала на рукоятке оружия, и девушка видела, что граф с трудом сдерживает свой гнев. Она еще не приняла его предложение, а он уже вел себя как обманутый муж. Его карие глаза потемнели от ярости, а губы изогнулись, выражая презрение.
Ей не было оправдания. Платье Линнет было наполовину снято, в волосах запутались листья, и она знала, что ее губы распухли. Любое объяснение, которое можно было придумать, привело бы к тому, что всю вину переложили бы на Робина, и, вероятнее всего, это послужило бы причиной его смерти.
— Во всем виновата только я, — сказала Линнет, встав таким образом, чтобы загородить собой лежащего без сознания менестреля.
Келлум сверлил ее взглядом.
— Я уеду завтра же, — заявил он. — Мое предложение, разумеется, утратило силу. Даже ваше приданое не сможет… сделать привлекательным брак с…
Он замолчал, сделав при этом явное усилие над собой, но ему не пришлось заканчивать предложение. Пятеро мужчин, включая еще одного из приглашенных поклонников девушки, стояли и смотрели на Келлума и Линнет, и целая гамма чувств отражалась на их лицах.
Лорд Мэнфилд шагнул к девушке, в глазах его светилось сочувствие. Линнет знала, что он нравился ее сестре. И, если его глаза хоть в какой-то степени отражали душу, Мэнфилд тоже был неравнодушен к сестре Линнет. Он опустился на колени перед Робином.
— Удар не смертельный, — определил Мэнсфилд.
— Должно быть, это тот нарушитель, которого мы искали, — предположил Келлум. — Вероятнее всего, браконьер. Отвезем его обратно в Кленден. Ее отец решит, что с ним делать.
Линнет посмотрела вниз, на менестреля. Кровотечение остановилось, но Робин не двигался. Ее отец будет в ярости, но он справедливый человек. Лорд Кленден не станет добиваться того, чтобы из-за ее собственной опрометчивости убили человека. Однако это означало, что отец отправит ее в монастырь. У него просто не будет выбора. Линнет опозорила всю семью.
Мысль о том, что она никогда больше не увидит Робина снова, ужаснула ее. Девушка надеялась, что сможет избежать брака без любви. Линнет предпочла бы спокойную жизнь либо в доме родителей, либо в монастыре. Но это было до того, как она познала радость — и совершенное удовольствие — оттого, что рядом был Робин. До того, как внутри нее появилось непреодолимое желание. И эти чувства не исчезали. Новые, дурманящие и чудесные.
Но опасные. Очень опасные чувства для такой, как она. И такого, как Робин.
— Отпустите его, — сказала Линнет.
— Нет, миледи. Я не стану этого делать. Вашему отцу следует узнать о вашем… поведении. И этого… мошенника. Полагаю, лорд Кленден захочет узнать о том, что этот человек прятался в его владениях, соблазняя его дочь.
Линнет с достоинством выпрямилась. И встретилась взглядом с Келлумом.
— Этот человек намного лучше вас, Роберт. Он не уклонялся от службы королю.
Кажется, ее оскорбление не задело Келлума.
— Все зависит от того, о каком короле вы говорите, миледи. Он из Йорков? Или Ланкастеров?
Ловушка. Линнет тотчас же это поняла. Он мог использовать ее ответ против нее. И против ее отца.
Мэнфилд повернулся к Келлуму.
— Довольно, — сказал он. — Этому человеку нужен уход. И мне безразлично ваше отношение к леди Линнет. Она не отвечала вам согласием. Она ничего вам не должна.
Девушка почувствовала поднявшуюся внутри нее волну благодарности. Ее сестре повезло.
— Спасибо, — поблагодарила она Мэнфилда.
Его лицо смягчилось.
— Мы не можем выбирать, кого полюбить, — произнес он. Взгляд его остановился на Келлуме, а затем вернулся к мужчине, все еще лежащему на земле. — И часто это только к лучшему. Но я думаю, что благоразумнее будет отвезти этого человека в Кленден. Его необходимо осмотреть.
Раздраженный Келлум согласился с Мэнфилдом. Он пнул ногой лежащую на земле лютню, и Линнет протянула руку, чтобы спасти инструмент. Очевидно, это была единственная вещь Робина, которая чего-то стоила.
Менестрель слегка шевельнулся и застонал.
Келлум подал знак сопровождавшим его вооруженным людям, чтобы те подняли раненого, но Мэнфилд оттолкнул их и снова склонился над менестрелем. Он встряхнул его раз, еще раз. Послышался еле слышный стон, но раненый не открыл глаза. Мэнфилд повернулся к Линнет.
— Как его зовут?
— Робин.
Келлум сузил глаза.
— Робин… а дальше?
Линнет не могла ответить на этот вопрос, и наступившая тишина была полна порицания. Дочь графа Клендена не только забавлялась с простолюдином, но еще и не знала его полного имени.
— Возможно, хозяин замка поможет разгадать эту тайну в Клендене, — сказал Келлум. — А я, с вашего позволения, не намерен больше тратить здесь понапрасну время. Поступайте, как знаете. — Он широким шагом направился к деревьям. Тогда и только тогда Линнет увидела там лошадей. Как они оба могли не заметить приближающихся всадников?
А затем она вспомнила тот волшебный момент, когда в мире не осталось никого, кроме нее и Робина, и чувства, переполнявшие их. Как это могло произойти?
Линнет услышала, как уезжает Келлум, а с ним — еще два человека. С ней остались Мэнфилд, кленденский егерь и один из слуг, живших в замке. Оба обитателя Клендена смотрели на нее с беспокойством. Они были благожелательно к ней настроены. Но, даже несмотря на их участие, она не могла не видеть их потрясения.
Ее поведение было возмутительным.
Но, может быть, ей удастся убедить их отвезти ее и Робина в деревню.
Мэнфилд, казалось, прочел ее мысли.
— Келлум станет всем рассказывать свою версию произошедшего, миледи. Вам следует быть там, чтобы поведать отцу свою собственную.
Линнет дотронулась кончиками пальцев до лица Робина, до его густых волос. Как же ей лучше поступить? Все, чего она хотела, — сделать так, чтобы ее менестрель был в безопасности. Защитить его. Это было странное чувство — одно из тех, за которые, как Линнет полагала, он вряд ли будет ей благодарен. В нем чувствовалась такая уверенность. Уверенность в себе. Даже необычная обходительность, которая, казалось, противоречила его положению в обществе.
