Ознакомительная версия.
И о чем только думала Клавдия, когда выбирала эти бикини? Точного ответа Белла не знала, но о мотивах сестры догадывалась.
Чувство неловкости покинуло Беллу, когда она, надев розовое бикини, вышла на веранду и увидела Габриеля в черных мини-плавках. У Беллы перехватило дыхание. Ничего более сексуального она в жизни не видела!
Рафинированно элегантные, плотно облегающие плавки хорошо прикрывали и одновременно показывали могучее достоинство Габриеля. Белла поймала себя на том, что не может глаз отвести от этого захватывающего зрелища.
Габриель проверял снаряжение для дайвинга. Он нахмурился, перехватив взгляд Беллы.
— Тебя все-таки пугают мои шрамы? — резким тоном спросил он.
— Шрамы? — переспросила она, пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь ином, помимо суперсексуальных плавок Габриеля. — А-а, шрамы… — Белла качнула головой, рассматривая шрамы у него на груди, спине. Она также обнаружила более глубокие отметины, похожие на хирургические разрезы, на левой ноге выше и ниже колена. — Нет, я же тебе уже говорила, твои шрамы не пугают меня, Габриель, — ответила она.
— Это было до того, как ты увидела меня во всей красе, — удрученно произнес он. — Некоторые женщины испытают отвращение при виде подобного уродства.
Некоторые женщины испытают? Или же они испытали? Как, например, Джанин Чайлд.
— У всех есть шрамы, Габриель. У одних они в душе, у других на теле. А потом, — продолжила она, не дав ему и рта раскрыть, — какая тебе разница, что именно я чувствую по поводу твоих шрамов?
Глаза Габриеля превратились в узкие темные щелки.
— Ты та женщина, которой придется до конца своей жизни смотреть на них.
До конца своей жизни?
Белла перевела дыхание, осознав, что никогда не размышляла о браке с Габриелем с этой точки зрения.
Затянувшаяся пауза вывела Беллу из раздумий. Она все молчала, а Габриель, без сомнения, ждал ее ответа.
— Мне все равно, Габриель. Все мужчины одинаковые в темноте… — Слова замерли у нее на губах, когда Габриель схватил ее за плечи. — Пусти! — вскрикнула она.
Но он и не думал разжимать пальцы.
— Меня совершенно не волнует, что ты думаешь о других мужчинах, Изабелла. В темноте или еще где! — Он слегка встряхнул ее.
Выражение его лица не понравилось Белле. В его глазах она не могла различить ничего, кроме дикого гнева.
— Твои шрамы не пугают меня, Габриель, и это правда, — твердо заявила она наконец.
Некоторое время он сверлил Беллу мрачным, горящим взором, затем так неожиданно отпустил ее, что она покачнулась.
— Мне потребуется несколько минут, чтобы проверить снаряжение. Если хочешь, пойди искупайся пока, — предложил он.
Белла вновь посмотрела на его иссеченную шрамами спину и направилась к берегу. Еще один день в раю…
— Потрясающе! Это самое яркое и восхитительное ощущение из всех, какие я когда-либо получала! — восторженно воскликнула Белла, когда выбралась на берег и сняла маску с трубкой.
— Самое яркое и восхитительное? — Габриель насмешливо вскинул брови. Он сложил в стороне снаряжение для дайвинга и устроился на одеяле, расстеленном на песке.
— Ну… одно из самых ярких… — тут же поправилась Белла. — Но, наверное, самое большое счастье я испытала, когда взяла на руки крошку Тоби сразу после его рождения, — добавила она.
Лицо Габриеля омрачилось грустью.
— Жаль, что я не разделил эти минуты счастья с тобой.
— Сегодня был такой хороший день, Габриель, давай не будем его портить новыми стычками, — вздохнула Белла и села на одеяле возле Габриеля. Она откинула на спину волосы, обхватила руками колени и уперлась в них подбородком. — Кроме того, я очень сомневаюсь, что тебя пустили бы в родильное отделение.
Габриель поднял брови.
— Даже меня?
Она кивнула.
— Имя Данти вряд ли помогло бы тебе туда проникнуть, — съязвила она. — В последние минуты возникли осложнения, — пустилась в разъяснения Белла, заметив вопросительный взгляд Габриеля. — У меня поднялось кровяное давление, ослабла родовая деятельность, им пришлось срочно везти меня в операционную и делать кесарево сечение.
— Твоя жизнь была под угрозой?
— Думаю, некоторое время мы с Тоби были на грани жизни и смерти, — призналась Белла. — Но, к счастью, все закончилось благополучно.
Габриель становился все сумрачнее.
— А в случае второй беременности подобное может повториться?
Белла посмотрела на него с удивлением:
— Не знаю. Мне и в голову не приходило спросить врачей об этом. Габриель? — Она вздрогнула от неожиданности, когда он вскочил на ноги и зашагал к кромке берега. — Габриель, что случилось?
Габриель судорожно прижал руки к телу. Господи, и она еще спрашивает! Она чуть не умерла в родах! Она и малыш едва не погибли, а он, ее любовник и отец ребенка, мог никогда не узнать об этом!
— Как я понимаю, и ты, и я— мы оба чудом избежали смерти, и наши шрамы тому доказательство… — Белла поперхнулась, когда Габриель резко обернулся к ней с искаженным от ярости лицом. — Я просто стараюсь не относиться к этому слишком серьезно, Габриель, — успокоила она его. Он холодно посмотрел на нее:
— Рисковать жизнью — разве это не серьезно? Помолчав, она пояснила:
— Это произошло четыре с половиной года назад. Теперь это часть прошлого. В конце концов, мы все живы-здоровы.
Габриель знал, что Белла права, однако мысль о том, что она могла погибнуть в родах, заставила его задуматься о последствиях ее второй беременности. Существует ли опасность того, что все может повториться? — замер он в страхе.
— Позволь взглянуть на твой шрам?
Она с беспокойством встретила его темный горящий взор, когда он склонился к ней, затмив собой солнце.
Он хочет увидеть шрам, оставшийся после кесарева сечения? Шрам под поясом бикини?
Белла прочистила горло.
— Просто поверь мне на слово. Он там правда есть.
Выражение его лица немного смягчилось.
— Нет.
— Ах! — Белла прикусила нижнюю губу. — Может, не стоит? — Белла готова была сквозь землю провалиться, и она с силой притянула колени к груди.
— Почему?
Да потому! Это слишком личные, интимные подробности! Вот почему! Она и так чувствовала себя выставленной напоказ, невероятно уязвимой, незащищенной в этих крохотных бикини!
— Ну, может быть, позже, — сказала она и отвернулась.
— Сейчас.
С гримасой недовольства она уставилась на него.
— Габриель, ведь невозможно обнажить другому сердце и душу свою и… тело… Вот так сразу, в первые дни брака.
Он скривился:
Ознакомительная версия.
