Ознакомительная версия.
— Я рада.
— Так ты не жалеешь о прошлой ночи?
— Нет. Я… я наслаждалась каждым ее мгновением.
— Пожалуй, нам пора подписать брачный контракт. Твой отец каждый день звонит мне и спрашивает, почему мы до сих пор этого не сделали.
— И что ты отвечаешь?
— Что мы подпишем его, когда будем готовы.
— Не думаю, что ему нравится такое положение вещей.
— Нет. Но теперь это наше дело, и ничье больше.
— В таком случае, может, обойдемся без контракта?
Зейл посмотрел на нее изучающим взглядом:
— Ты бы вышла за меня замуж без всяких финансовых договоренностей?
— Я тебе доверяю.
— Правильно делаешь. Я никогда не предам тебя.
Ее захлестнули чувства вины и печали. Но, даже борясь с угрызениями совести, она велела себе запомнить каждое мгновение времени, проведенного с Зейлом.
Каждое слово. Каждую улыбку. Каждую мелочь.
Чтобы, когда она уедет, у нее остались хотя бы воспоминания — воспоминания об обеде с Зейлом в полуразрушенной башне над старинным городом, приютившимся между горами и морем. Потому что сегодня она полюбила Зейла навсегда. Еще неделю назад она ничего не знала ни о Рагуве, маленьком независимом государстве на берегу Адриатического моря, ни о короле Рагувы Зейле Патеке — но теперь она знала слишком много. Например, о том, насколько Зейл целеустремлен, насколько он решителен. О том, как он заботится о своей стране, а еще больше — о своем брате. Но она уедет. Если не сегодня, то завтра. Это лишь вопрос времени.
— Я бы понравилась тебе, если бы мы познакомились по-другому? — поинтересовалась Ханна.
Зейл был заинтригован:
— Ты имеешь в виду — если бы мы просто случайно встретились на улице?
Она кивнула.
Он нахмурился и посмотрел на нее так внимательно, что ей показалось, что он видит ее насквозь.
— Да, безусловно.
Если бы кто-то другой смотрел на Ханну так пристально, ей стало бы не по себе, но, когда на нее смотрел Зейл, она чувствовала себя… в безопасности. Он был воином. Защитником. Смелым и благородным человеком.
— А я бы понравился тебе?
— Да.
Его янтарный взгляд потеплел, а на губах заиграла улыбка.
— Итак, принц и принцесса умчались к закатному горизонту и жили долго и счастливо?
Ком в горле не давал Ханне дышать.
— Надеюсь, что да.
— Я тоже надеюсь. — Он посмотрел на серебряную крышку, которой была накрыта ее тарелка. — Может, теперь приступим к еде?
Она сняла крышку со своей тарелки, на которой лежал холодный салат из морепродуктов, свежие роллы и кусочек сливочного масла.
— Выглядит аппетитно, — сказала она, зная, что едва ли сможет съесть хоть кусочек.
— Да, — согласился он, смотря не на тарелку, а на нее. — Очень аппетитно.
Она покраснела, и ее тело встрепенулось от желания.
— Похоже, я не смогу есть сейчас.
— Тогда, может, не будем обедать, а пойдем сразу ко мне?
— Нет! — смеясь, перебила его Ханна. — Конечно же нет.
— Конечно же нет? Неужели прошлая ночь была настолько ужасна?
— Ты же знаешь, что прошлая ночь была чудесна.
— Слава богу. А то я уже начал волноваться.
Он нравился ей таким — игривым, легкомысленным, веселым.
— Я хотела бы остаться, потому что здесь очень красиво, а еще потому, что тебе пришлось потрудиться, чтобы все подготовить, и я не хочу, чтобы твои усилия пропали даром. Но если ты хочешь, мы можем уйти.
— Как я понимаю, решение за мной?
— Ты же король.
Он посмотрел на нее, задержав взгляд на ее полных губах.
— Мы останемся, — наконец сказал он. — И пообедаем. Но как только закончим, пойдем ко мне в постель.
Ханна изо всех сил старалась есть, но кусок не шел в горло — в ее животе порхали бабочки, а Зейл, смотревший на нее голодным взглядом, еще больше отвлекал ее от еды.
— Ты ничего не ешь, — сказал Зейл, тарелка которого была уже почти пуста. — Тебе не нравится омар? Это одно из моих любимых блюд.
— Нет, почему же, он вкусный.
— Откуда ты знаешь? Ты к нему даже не притронулась.
Она вздохнула:
— Тем не менее я счастлива.
— Правда?
— Я никогда не забуду сегодняшний день. Этот вид, эти цветы… и разговор с тобой. Многим ли женщинам выпадало счастье обедать с Зейлом Патеком в башне его дворца с видом на море? Думаю, что немногим.
— Только тебе. И когда-нибудь мы повторим это. Может быть, в нашу первую годовщину.
— Это было бы хорошо, — прошептала она, зная, что первую годовщину Зейл отпразднует не с ней. Но сейчас ей не хотелось думать о том, что она уедет, — впереди был остаток сегодняшнего дня, ночь и, возможно, завтрашний день.
— Поцелуй меня, — попросила Ханна.
Его глаза загорелись огнем, а ноздри расширились. Ханна почти физически ощущала его желание.
Он поднял ее со стула и прижал к одной из стен. Опустив голову, он коснулся ее губ легким поцелуем, и она застонала от удовольствия.
— Ну и как тебе? — спросил он, целуя ее за ухом. — Понравилось?
— Нет.
— Почему нет?
— Этого недостаточно, — пробормотала она, проводя ладонями по его широкой груди. — Поцелуй меня по-настоящему.
— Вот так? — спросил он, покусывая мочку ее уха.
Она почувствовала, как внутри ее просыпается желание.
— Нет. Хочу настоящий поцелуй, чтобы сегодняшний день стал идеальным.
Он взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза, прежде чем их губы встретились. Он целовал ее сначала медленно и нежно, а потом страстно и отчаянно. Его губы раскрыли ее губы, его язык завладел ее ртом. Она хотела его. Более того, она хотела выйти за него замуж, родить ему детей и состариться вместе — но знала, что ничего из этого у нее не будет. У нее было только настоящее. И она решила наслаждаться настоящим в полной мере.
Она чувствовала шероховатость его подбородка, тонкий запах его одеколона, вкус вина на его языке. Он прервал поцелуй и посмотрел на нее. Его взгляд был затуманен желанием, и она подняла руку, чтобы коснуться пальцами его губ. Это было чудесно. Чудесно и… страшно.
— Какая ты красивая, — сказал он, целуя ее пальцы. Затем он подхватил ее на руки, отнес на камень в тени башни и усадил на край камня. Откинув ее юбку, он раздвинул ее бедра и провел пальцами по шелковым трусикам. — Как горячо.
Ханна задрожала от желания.
Зейл отодвинул шелковую ткань в сторону, и Ханна вцепилась в камень руками. Еще ни один мужчина не смотрел на эти части ее тела.
— Что ты делаешь со мной? — простонал он, лаская пальцем ее влажную плоть.
— Это не я… — задыхаясь, проговорила она. Ее кожа стала настолько чувствительной, что прямо-таки горела. — Это… ты.
Ознакомительная версия.
