– Садитесь. – Патрик открыл дверцу и жестом указал на переднее сиденье.
Элен села в машину.
– Куда?
– В детскую больницу, – коротко ответила она. Руки у нее дрожали.
Эдмонд не мог видеть ее в таком состоянии. Случилось что-то с ее сестрой, с Ингрид. Это сразу стало ясно.
– Что-то с ребенком стряслось? – спросил Патрик.
– Да, – кивнула Элен. Она напряженно смотрела на дорогу.
– Постараюсь подбросить вас побыстрее, – пообещал Патрик.
Доехали действительно быстро. Элен чуть ли не на ходу выскочила из машины.
– Сколько я вам должна? – Она открыла сумочку.
– Нет, что вы! – возмутился Патрик. – Извините, но что случилось? Могу я чем-то помочь?
Элен окинула взглядом машину, и Эдмонд заметил в ее глазах испуг и в то же время интерес.
– Моя сестра, ее чуть не сбила машина. Точно не знаю, но, кажется, ничего серьезного.
– Надеюсь, все будет хорошо.
– И я надеюсь. Я вам очень благодарна. – Элен повернулась и побежала по ступенькам крыльца. Через мгновение она уже скрылась в дверях больницы.
– Черт, вечно что-то случается, – проворчал Эдмонд, вылезая из-под пиджака. – Почему мне так не везет? Только бы не случилось ничего серьезного с ее сестрой. Я пойду в больницу.
– Нет, подожди, – остановил его Патрик. – Она узнает тебя, и тогда конец всему. Лучше пойду я. Когда вернусь, все подробно расскажу.
И он тоже исчез за дверью больницы.
Только бы все обошлось, думала Элен. Ее колотила дрожь. Ингрид, малышка. Как получилось, что она гуляла одна, кто ее отпустил? Элен уже ругала себя за то, что доверила сестру матери. Лучше бы осталась с ней сама. Больничные коридоры один за другим оставались позади. Вот и нужная ей палата. Девочка лежала на самой первой кровати, ближней к двери. Лоб у нее был заклеен пластырем, рука перевязана.
– Элен! – Малышка подскочила и бросилась бы к Элен, если бы та не опередила ее, в мгновение ока оказавшись рядом.
– Ингрид, милая, как ты? – Элен принялась осматривать девочку. – Где врач, что он сказал?
– Сломаны два пальца на руке и еще сильный ушиб головы.
Элен повернулась. Сзади стояла женщина в белом халате – медсестра.
– Но сотрясения нет, мы наложили повязку, – строгим тоном сказала она. – Сегодняшнюю ночь ей лучше провести у нас, а утром вы можете ее забрать.
Элен закивала.
– А что делать с пальцами?
– Ничего страшного, мы наложили гипс. Через две недели его можно будет снять.
– Спасибо. – Элен опустила глаза, чувствуя себя виноватой.
– Как получилось, что девочка осталась без присмотра? – спросила медсестра, поворачиваясь к Элен. – Вы ведь не ее мать, не так ли?
– Нет, я ее старшая сестра. Мы живем вдвоем.
– Вы понимаете, что нам придется сообщить о происшествии в органы социальной опеки? Если родственники не в состоянии обеспечить должный уход за ребенком, этим займется государство.
Потерять Ингрид? Элен сжалась от страха.
– Как ты угодила под машину? – спросила она, прижимая девочку к себе еще крепче.
– Не под машину. На меня велосипедист наехал, – обиженно ответила Ингрид. – Но мне уже совсем не больно.
Элен видела, что глаза у младшей сестры заплаканы.
– И голова не болит?
– Нет, не болит. Только когда до шишки дотрагиваешься, тогда…
Элен осмотрела лоб сестры. Из-под пластыря выглядывали края фиолетового синяка.
– Все обошлось, – сказала медсестра. – Велосипедист сбил ее и поспешил скрыться. Он ехал по тротуару. Наверняка какой-нибудь подросток. Если хотите, обратитесь в полицию, но они вряд ли найдут. Ингрид не помнит, как он выглядел. Все произошло слишком быстро. Вообще же, считайте, что вам крупно повезло.
– А кто ее привел?
– Какая-то женщина. – Медсестра пожала плечами. – Она просто проходила мимо и стала свидетельницей происшествия.
– Почему ты оказалась на улице одна? – спросила Элен у Ингрид.
– Папа пришел пьяный, и они с мамой ругались, – ответила девочка едва слышно. – Я ушла… Хотела пойти к тебе…
Элен вздохнула. Все, хватит. Больше она не отпустит Ингрид к матери. Только если пойдет вместе с ней. Там не место ребенку, и точка. Элен никогда не простила бы себе, случись с девочкой что-нибудь. Единственное место, куда она ходила одна, – школа. И то только потому, что в соседнем доме жила ее подружка Дженифер, которую в школу водила мама.
– Извините. – Медсестра дотронулась до плеча Элен. – Но мы уже закрыты для посещений. Приходите завтра утром.
– Да-да, конечно. – Элен встала и подмигнула девочке. – Я обязательно за тобой приду.
Она еще раз обняла Ингрид и вышла из палаты.
Уже давно стемнело. Было довольно поздно, и только теперь Элен заметила, что в коридорах и других палатах погашен свет. Дети уже спали.
Она вышла из больницы. Из бара ее отпустили на два дня. Возвращаться туда теперь, когда нашли замену, не было смысла. Спать еще тоже рано. Она совсем не устала за день. Напротив, только вошла во вкус к вечеру. Ей хотелось заниматься чем-то отнимающим много сил и энергии.
Стоял тихий, летний вечер. Элен прогуливалась вдоль набережной. Она решила дойти до того пляжа, где провела их первое с Эдмондом утро. Ни солнца, ни тепла там в такое время не найдешь, но воспоминания…
Там они впервые поцеловались. И этот поцелуй она сохранит в памяти до конца дней. Странно, но Элен не могла понять, какие чувства испытывает к Эдмонду. Она ненавидела и любила одновременно. Может быть, прошло слишком мало времени. Все произошло так быстро. Три дня не тот срок, за который можно остыть от обиды и оценить случившееся объективно. Воспоминания слишком свежи, тело еще ощущает на себе его прикосновения. Эдмонд… Теперь Элен была уверена, что любовь существует. Никогда еще ни один человек не волновал ее так. Никогда еще ничье отсутствие не воспринималось так болезненно. Без него жизнь превращалась в жалкое существование, все вокруг становилось бессмысленным, глупым.
Элен вспомнила сказки. Кто-то рассказывал ей об их происхождении. Говорят, сначала что-то происходило на самом деле, потом эту историю много раз пересказывали. Она обрастала подробностями, выдумками, но основа оставалась той же. История превращалась в легенду, а легенда в сказку. Ах, эти принцы, идущие на край света за своими возлюбленными! Принцессы, русалочки, готовые отдать что угодно за свою любовь… Только теперь Элен поняла их и осознала силу чувства, ведущего их к цели. И она пошла бы за Эдмондом хоть на край света.
Ей казалось, что даже волны шепчут его имя. Эд-монд, Эд-монд, накатываясь на берег, шептали они. Одно неосторожное слово – и его уже не вернуть. Элен так и не узнала фамилии своего возлюбленного. И теперь не узнает никогда. Где его искать? Да и нужно ли? Ведь если бы он любил ее, то дал бы знать о себе, позвонил, передал весточку. Нет, искать его она не станет. В глазах защипало, к горлу подкатил ком. Здесь никто ее не увидит. И Элен дала волю слезам. Они текли по щекам к подбородку и блестели в свете луны. Из-за них огни ночного города и звезды в небе расплывались лучистыми пятнами. Мокрые ресницы блестели.
