И где ты будешь искать их спустя много лет, как не в своей душе?
И успокоишься ли ты, обнаружив их там?
* * *
— Алина, Алина! Детка, проснись! — Ее трясли за плечо, заставляя просыпаться, и ах как же этого не хотелось, ведь она уснула, кажется, только минуту назад! Или больше? Ведь ей снился сон, она видела во сне Ивана. И себя — вот поэтому-то и не хотелось просыпаться…
— Что случилось? — Девушка села на кровати, сонно моргая глазами. За окном стояла непроглядная чернота. — Разве уже утро?
— Вставай, вставай скорее! Одевайся и беги в дом! Мне нужна твоя помощь, срочно, детка, не мешкай!
— Да что случилось?!
— Ох, столько всего! Вставай же, некогда рассказывать, нужно срочно что-то делать… Одевайся же!
Алина уже натягивала через голову форменное платье. Наспех пригладила волосы, посмотрела вопросительно:
— И все-таки — что случилось?
— Это ужас какой-то! Хозяйка сбежала из дому со своим мальчишкой, а Светланка отравилась!
— Как?!
Шок был настолько сильным, что девушка невольно снова присела на кровать.
— Быстрее, деточка, быстрее!
Там, в Большом доме, было тихо, но тишина была тревожной. У самого входа стояла машина «скорой помощи». По всему дому горел свет, большой ковер в гостиной был сдвинут, валялись какие-то бумажки, мелкий мусор. Посредине комнаты стоял Иван с серым застывшим лицом. Алина бросилась к нему — и остановилась на пороге, совершенно не понимая, какая именно помощь от нее нужна.
По лестнице спускалась высокая женщина в белом халате. Иван кинулся к ней, схватил за плечи:
— Ну что, доктор?!
— Успокойтесь, папаша! — Докторша говорила ровно и чуть насмешливо. — Сделали промывание желудка вашей красавице, жить будет. И даже хорошо будет жить, судя по тому, что здесь ей ни в чем не отказывают. Ох уж эта мне золотая молодежь! Бесятся с жиру, а нам мотаться по всей Москве, латать им сердечные раны, как будто других дел нет. Что у нее там случилось? А, я и так знаю. Мальчик бросил или подружке позавидовала.
— Зачем вы так?
— Да бросьте, знаю я этих балованных барынек!
— Сколько я вам должен за визит?
— А это уж сколько вам совесть подсказывает.
Алина отвернулась, чтобы не видеть, как докторша берет деньги, — так не вязалась эта меркантильщина с тем страшным, что здесь недавно произошло. И еще она мучительно соображала — какая помощь от нее могла понадобиться, чего от нее ждут?
— Алина. — Иван шагнул к ней, и все вдруг стало сразу ясно. — Алина, вы сами видите, как тут у нас… Пожалуйста, помогите! Я прошу вас — ступайте сейчас к Светлане. Вы молоды, вы ее ровесница, вы поймете ее лучше, чем кто-нибудь другой… Ей нужна помощь, нужно участие. Мне трудно объяснить, но вы… просто будьте рядом:
— Я поняла. Конечно, я сейчас пойду к ней… я все сделаю.
— Спасибо вам. Вы даже представить себе не можете, как для меня это важно.
Она кивнула и побежала наверх, не оглядываясь.
* * *
Только спустя много времени Алина узнала, что произошло в ту ночь.
Можно только представить себе, что испытала Евгения, прочитав записку, приглашающую ее на тайное свидание. Конечно, она узнала почерк и, может быть, даже интонации, которыми дышала каждая строчка, — она и подумать не могла, что записка предназначалась не ей! Мысли о приближающейся старости, депрессия, скука и холод одиночества — все было забыто. Ближе к ночи она вышла за ворота особняка. И наверное, романтическая обстановка придавала свиданию особенную прелесть.
Она вышла за ворота, с замирающим сердцем бросилась к чернеющему у назначенного места силуэту, а там…
Кто знает, что именно там произошло?
…Может быть, она обнимала его — свою последнюю любовь, и жарко шептала что-то, держа любимое лицо в ладонях, и целовала его руки, и умоляла его увезти ее навсегда, навсегда, и сыпала обещаниями — в последней отчаянной попытке стать любимой, желанной, дорогой?
И может быть, молодой охотник за богатыми невестами сразу понял, какие выгоды несет ему возвращение старой любовницы, которая так исступленно не хотела его отпускать? И он понял, в одну минуту все просчитал, все сложил в столбик — и отчаяние увядающей женщины, и ее богатство, и желание бежать с ним… Разве не меркло рядом с этим хорошенькое личико Светланы, ее трогательная доверчивость, ее финансовая зависимость от матери, в конце концов?
Ведь тогда, когда они с юной хохотушкой подъезжали к этому так хорошо знакомому ему особняку, разве не резанул его страх? Он все понял, и ужаснулся тому, как жестоко ошибся. Ведь стоит матери узнать, что избранник дочери — ее бывший любовник, им обоим несдобровать… Поэтому он и сбежал тогда, скрылся, едва только притормозил автомобиль.
И разве мог он думать, что в конце концов все сложится так удачно? Он уедет отсюда, как и планировал, и уедет не один. Всего лишь маленькая замена, неистово ласкающая его женщина вместо восторженно влюбленной девочки, и мир падет к его ногам, и ни о чем не придется жалеть. Разве можно было подумать, что все сложится так удачно?!
Два часа на поспешные сборы — а кто бы мог ее остановить? Дочь спала крепким сном, а бывший муж совсем не интересовался ее времяпрепровождением — и вот уже спешно вызванное такси мчит их в Шереметьево. А там, уединившись под незначительным предлогом за стеклянной перегородкой, всего один звонок — «Дорогая, прости, я улетаю, не взыщи, но с твоей матерью у нас давние и почти что родственные отношения, такой напор страсти, я просто не сумел устоять!» — И огни взлетной полосы, и вежливые стюардессы с тележкой — «Чего изволите?» — и женщина, которая, он знал, никогда не сможет его оставить, нежно прижимается к плечу, и давняя погоня за лучшей долей закончена, он сумел, он выбрал, он победил!..
— Светлана. — Алина присела рядом с лежащей на ковре девушкой, погладила ее по голове. — Светлана, если бы вы знали, как я вас понимаю!
И девушка прильнула к ней, спрятала лицо на груди. Она не плакала. Но немое отчаяние передалось Алине, тронула в ней самые затаенные струны, и она заговорила:
— Светлана… Я знаю, мы поймем друг друга. Ведь мы ровесницы. Конечно, у нас совсем разное прошлое, но нам есть что сказать друг другу. К сожалению, жизнь жестока, и она все время приносит нам подарки, которых мы меньше всего хотели бы получить. Я тоже живу с огромной тяжестью на душе, пытаюсь быть как все, не выделяться… занимаюсь множеством дел, только чтоб не думать ни о ком… Это больно, когда понимаешь, что ты пуста внутри… когда тебя все покинули… Знаешь, когда вокруг обман, люди, которым ты доверяла, — врут, ты любишь, а они предают… Тяжело жить только на вере в себя, ведь ты не деталь в схеме, ты живая, а люди так редко это замечают…