— Я не потому спал с вами, Люси.
— Тогда почему?.. Впрочем, не отвечайте! — Люси протестующе выставила руку. — Идите своей дорогой, — добавила она сипло, — и сделаем вид, что все случившееся было просто счастливым стечением обстоятельств.
Она отвернулась, испугавшись, что он может понять по ее лицу, как трудно ей примириться с тем, что ее просто использовали.
— Почему вы ведете себя так, будто ненавидите меня, хотя мы оба знаем, что это не так? Посмотрите мне в глаза и скажите, что вы не думали обо мне каждую секунду каждого дня... о нас, — поправился Финн, и его низкий, густой голос потряс Люси.
— Я не ненавижу вас, Финн, я презираю вас, — холодно отрезала она.
Что-то гневное появилось в его глазах, но он ничего не сказал. Вместо этого он перенес свое внимание на пакеты у ее ног, содержимое которых рассыпалось по полу.
— Продукты могут испортиться. Может быть, мы сначала уберем их? — предложил Финн.
В то время как она едва способна беспристрастно взирать на вожделенную гладкую золотистую кожу и совершенное тело, его волнуют только скоропортящиеся продукты!
Если бы все не было столь трагично, она бы засмеялась. Мало того, что ей придется всю жизнь сравнивать будущих любовников с ним, так он еще разыгрывает роль невинной жертвы! Это запредельно! И предлагает ей продолжать вести себя так, будто ничего не произошло!
— Вы не долго здесь пробудете, так что они не успеют испортиться.
Финн заметил, что она дрожит.
— Знаете, вы бы надели что-нибудь.
Потрясенно ахнув, Люси посмотрела на себя и несколько мгновений так и стояла, застыв от ужаса. Потом, когда паралич начал потихоньку проходить, она одной рукой прикрыла грудь.
Свободной рукой Люси нервно провела по бедрам и почувствовала влажную ткань джинсов, которые уже начинали холодить кожу.
— Ваше беспокойство о моем здоровье очень трогательно... — начала она внезапно севшим голосом.
— Честно говоря, меня больше беспокоят мои эмоции, — откликнулся Финн, и губы его смешливо дрогнули. — Очень возбуждающая экипировка.
Люси проглотила возражение, но не для того, чтобы лишить Финна удовольствия подебатировать на смущающую ее тему, а потому, что признавала: она может ступить на опасную почву.
— Если вы пришли что-то сказать, Финн, говорите, — приказала она.
— Я понял из слов вашей сестры, что вы все еще не добились успехов на трудовом фронте.
Люси не удержалась от потрясенного возгласа. Получается, что он наслаждался болтовней с Энни на угловом диванчике. О чем Энни думала? Слишком была занята его голубыми глазами, кисло подумала Люси. Теперь вопрос в том, что еще сестра успела рассказать ему.
— Есть несколько вариантов, над которыми я пока думаю...
Финн подавил волну раздражения, бросив оценивающий взгляд на ее слабую, но непокорную фигурку. Прикрывая рукой грудь, Люси буквально тряслась от холода, но она была слишком упряма, чтобы надеть что-нибудь сухое только потому, что именно он это посоветовал.
— Я предпочел бы поговорить в более просторном помещении. — Финн направился в гостиную.
Люси воспользовалась случаем и бросилась в спальню. Сняв мокрые вещи, она надела сухие джинсы и черную футболку без рукавов, дерзко подчеркивавшую ее маленькую, но высокую грудь и открывавшую красивые плечи и руки. Затаив дыхание, Люси вышла в гостиную.
— Я думаю, вы забыли про бюстгальтер. Или это осознанный выбор?.. — Финн криво улыбнулся.
Теперь уже стало вопросом чести не реагировать на его колкости. А для самосохранения не надо смотреть в его заблестевшие глаза.
— Что ж, знаете, говорят, что имеешь — тем и щеголяешь.
Ее вызывающий ответ вызвал восхищенную улыбку на его лице.
— Разве это не о сексе?..
— Вы все переводите на секс! — сердито бросила Люси.
Его улыбка угасла.
— Между нами все — секс.
Он просто хочет завлечь ее в постель, по крайней мере, в данный момент.
— Или вы торопились из-за того, что оставили меня наедине с вашим серебром? — строго спросил Финн.
Ну, если бы оно у Энни было, то стояло бы на виду.
Как, например, фарфоровая чашка из китайского сервиза, который Энни унаследовала от двоюродной бабушки. Этот сервиз сестра объявила слишком ценным, чтобы им пользоваться, а предположение Люси, что половина удовольствия от владения красивыми вещами заключается в том, чтобы пользоваться ими, было отвергнуто как смехотворно сентиментальное. И вот теперь этот антиквариат выставлен на кофейном столике!
Ей и так-то довольно трудно было понять, как вышло, что Энни пригласила его войти, а сейчас выясняется: сестрица еще и приняла его как важную персону! Должно быть, Финн произвел на нее впечатление, горько подумала Люси... О господи, теперь он решит, что она ревнует к собственной сестре!
— Вы не возражаете? — Он щелкнул газовой горелкой камина в викторианском стиле.
— А если бы и возражала?
— Я только что вернулся из Калифорнии; чувствую, что озяб.
Он совсем не выглядел озябшим, но, с другой стороны, она, пожалуй, будет рада теплу.
— Хотелось еще подзагореть? — К сожалению, эта колкость напомнила ей, что загар на его теле, скорее всего, появился после посещения нудистского пляжа.
— Дела, — коротко ответил Финн. — Неожиданная возможность...
— Больше ничего не говорите, — отрезала Люси с жестким сарказмом. — Всем известно, что вы не можете противостоять подвернувшимся возможностям.
— Вы не можете не размахивать ножом.
— Я вас сюда не приглашала... — напомнила она с печальной улыбкой. — Зачем вы здесь, Финн? Вы добились того, чего хотели. Ваш брат спасен и одинок...
— Я не вмешивался. Они сами так решили.
— А из рассказов Энни этого не следует, — возмущенно возразила Люси.
— Может быть, — уступил Финн, — но, когда я появился в отеле, она уже давно ушла...
Сначала Коннор поздравил себя с тем, что поступил правильно, но уже через несколько минут впал в черную меланхолию, так как сам отказался от настоящего счастья.
Финн, который никогда не видел Кона таким странным, сделал то, что от него требовалось, — выслушал брата... Больше он ничем не мог помочь. Утром Кон был уже более спокоен.
— Как ты думаешь, что мне делать, Финн?
И что же он ответил?
— Кон, это должно быть твое решение.
Смущение на лице Коннора вызвало у Финна удивление... не слишком ли брат полагается на его, Финна, приговор... Впрочем, такие сомнения возникли у него еще тогда, когда он выходил от Люси Фостер.
— Да, но ты согласен, что я поступаю правильно? — настаивал Кон. — Ты никогда не сделал бы предложение женщине, с которой знаком всего несколько недель, не так ли? — Он тихо рассмеялся, не замечая, что его брат чувствует себя так, словно его ударили по голове. — А вдруг это оказалось бы ошибкой?
