— И мне больше всего нравятся розы, — призналась Кэрол.
— Да, я помню твой розовый куст в вашем саду, который ты мне показывала.
— А помнишь тот букет, который ты подарил мне на день рождения? Я тебе не рассказывала? Одна розочка проросла, и я посадила ее у себя под окном. По-моему, она прижилась. Если она благополучно перезимует, то весной у меня будет твой розовый куст, — поделилась Кэрол.
Майк обнял Кэрол за плечи и притянул ее к себе.
— Будет здорово, если это случится. Тогда ты будешь думать обо мне каждый раз, как выглянешь в окно.
Я и так постоянно думаю о тебе, хотелось сказать ей. Но Кэрол промолчала, нежно прислонившись виском к плечу Майка и глядя вместе с ним на заснеженный садик на балконе и вид, открывавшийся за ним.
Они стояли, с высоты четвертого этажа любуясь уголком двора, где гуляли собаки и их чинные хозяева и играли дети, цепочками следов на хрустящем январском снегу, крышами соседних домов с металлическим кружевом телевизионных антенн…
— Хорошо здесь, — задумчиво произнесла Кэрол. — Люблю зиму. И лето, и весну, и осень. Мне не важно, какое время года, в каждом сезоне есть для меня что-то свое притягательное.
— И мне не важно… Когда ты рядом, — неожиданно признался Майк и вдохнул запах ее волос. — Мне хорошо с тобой всегда и везде.
Она медленно повернула к нему лицо, смущенная и обрадованная его откровенностью. Они не говорили друг другу подобных слов, выказывая взаимное расположение при помощи нежных взглядов и ласковых осторожных касаний. И лишь теперь, в этот солнечно-белый январский день, стоя у двери занесенного снегом балкона, Майк посмотрел ей в глаза и тихо, одними губами, произнес:
— Любимая…
Она счастливо вздохнула, позволив его губам найти ее губы, и доверчиво раскрыла для него свои объятия, обвив руками шею. Майк целовал и гладил ее, то обнимая за талию, то нежно проводя по плечам, то легко пробегая ладонями по стройным упругим бедрам.
Ей казалось, что в этом неспешном танце его ласковых рук ее тело, еще недавно бесплотное и полупрозрачное, почти немощное в своей призрачности, обретает реальные очертания, становится живым, полнокровным, получает звериную гибкость и упругость, о которых она только догадывалась, но не ощущала доселе.
Его прикосновения становились все смелее, а ее ощущения — все четче: минуту назад Кэрол казалось, что все происходящее относится не к ней, что это безымянная актриса на черно-белой пленке отвечает на поцелуи возлюбленного, стоя у морозного стекла перед балконом, — волосы разметались по плечам, пальцы поглаживают светлые локоны на затылке юноши, глаза прикрыты в трепетном ожидании… И вот она уже осознает, что все это происходит не с кем иным, как с ней, Кэролин Смит, во плоти, в нетрезвом от счастья рассудке и без памяти от любви и нежности.
И все-таки от балконного стекла нещадно веяло холодом. Даже жаркие объятия любимого не в силах были победить реальность январского мороза. Кожа Кэрол покрылась мурашками, девушка дрожала, хоть и не хотела обращать внимания на холод, небольшую и досадную помеху их поцелуям.
Это не могло укрыться от внимания Майка.
— Ты замерзла, милая? — спросил он. — Пойдем в комнату?
Она кивнула. Обнявшись, влюбленные покинули свой укромный уголок, и коридор вывел их к дверям комнаты Майка с красной табличкой на ней: «Нажать при аварии». Очевидно, табличка висела здесь просто так, шутки ради, но Кэрол почудился в этой надписи скрытый смысл. Если житейская буря настигнет ее, она хотела бы прийти сюда и толкнуть эту дверь, чтобы здесь искать помощи у Майка…
И в этот момент зазвонил телефон.
Кэрол вздрогнула и отшатнулась от Майка, словно кто-то вошел в комнату и застал их двоих в объятиях друг друга. Она даже автоматическим движением запахнула блузку на груди, как если бы кто-нибудь мог ее увидеть.
Майк с улыбкой, но без насмешки посмотрел на нее. Его порой трогала эта старомодность воспитания его подруги, которой словно не коснулась современная свобода взглядов на секс. Если бы почитатели «Поющих скелетов» услышали, что эта рыжая рокерша по сути — робкая, застенчивая девочка, они бы не поверили… Но это было так.
И Майку приходилось это уважать, хотя со временем он рассчитывал убедить Кэрол, что в отношениях между двумя любящими друг друга людьми нет места скованности и стеснению. «Монашенка с другими, сексуальная тигрица с любимым» — это идеал женщины, о которой мечтают многие мужчины, но Майку пока что встречались только крайности. Со временем он хотел бы видеть любимую более раскованной, но Майк понимал, что, пока Кэрол неопытна и боязлива, говорить с ней об этом рано.
— Ну, что ты, малыш, — ласково прошептал Майк. — Это же всего лишь телефон. Я — балда, забыл включить автоответчик. Ну, ничего, после десятого звонка он сам включится. Если там дождутся, конечно.
— Разве ты не возьмешь трубку? Надо ответить, — пробормотала Кэрол, которой стало неловко из-за собственной зажатости. В самом деле, почему она ведет себя как ребенок, которого застали за похищением варенья из буфета? Стоило так пугаться… И вообще, она же с Майком, любимым и любящим, нежным и доброжелательным, и в том, что происходит между ними, нет ничего предосудительного…
Между тем звонки не прекращались.
— Не будем мы брать трубку, — шутливо наморщил нос Майк. — Нас нет ни для кого, кроме друг друга.
И он нежно, но настойчиво возобновил ласки.
Кэрол пыталась сосредоточиться на его поцелуях, но у нее это плохо получалось. Настырный аппарат, висящий на стене над кроватью, все надрывался и надрывался, и девушка начала испытывать легкое раздражение. Майк словно не слышал звонков. Ну что ему стоит снять трубку, только руку протянуть! Хотя в тот же момент ей было приятно, что мужчина готов забыть ради нее обо всем внешнем мире.
Наконец раздался щелчок и сработал автоответчик. «Привет, вы позвонили в квартиру семьи Стрейнджерс, — раздался приятный голос небесной красавицы Рэйчел. — К сожалению, сейчас нас нет дома или мы не можем подойти к телефону. Пожалуйста, оставьте свое сообщение, и мы постараемся связаться с вами. Приятного вам дня!»
От этого голоса Кэрол снова стало не по себе. Как будто мама Майка в комнате, а они тут лежат полураздетые на кровати. Но еще более неловко и неприятно ей стало, когда в динамике послышались женские всхлипы:
— Майк, ты дома? Это Шейла. Я так волнуюсь, так волнуюсь… Ты новости смотрел? Какой ужас! Майк, скорее все разузнай и позвони мне, пожалуйста, дорогой!
Неизвестная дама рыдала и взывала к помощи Майка, да еще и называя его «дорогим». Кэрол не могло это понравиться.
